связь окрепнет. А дальше свадьба, как неизбежный итог. Вот так.
— Замечательный сценарий. Тебе бы любовные романы писать.
— Я уверена в том, что говорю!
— Вижу, — демон искренне улыбался, — это так… Мило.
— Мило? — Я растерялась. — Почему?
— Потому что лучше назвать девушку милой, чем глупой — её это не так сильно заденет. И, к слову, пока ты меня не особенно впечатлила, дорогая.
Обидно.
Ладно, погань, держи теперь пас от меня!
— Ну, грудастая пылкая кокетка Эммочка тебя тоже не особенно прельстила, судя по всему. Бросив её, ты примчался сюда. Наверное, чтобы рассказать, как сильно я тебя не впечатляю. Рассказать и показать.
И тишина. А я и сама в шоке от своей наглой прямолинейности. Видимо, прав Баха, в минуты гнева во мне просыпается другая Мирата: смелая, гордая и сообразительная. А ещё эта новая Мирата очень недальновидная, и мне из-за неё всё время достаётся по первое число.
Однако в этот раз демон не стал бросаться на меня с упрёками и доказывать мою глупость. Поправив воротник рубашки, он нервно застегнул пару верхних пуговок и, заложив руки за спину, серьёзно проговорил:
— Хочешь поговорить на чистоту? Я согласен. У нас и правда есть проблема.
Я лишь удивлённо моргала, ожидая продолжения. Азард же откровенничать не спешил. Плотно сжав челюсти, отчего скулы проступили ещё чётче обычного, он быстро подошёл к окну и только тогда, не поворачивая ко мне лица, пояснил:
— Я не хочу Эму.
Каюсь, сначала я злорадно улыбнулась. Так им и надо! И демону-совратителю, и этой прохвостке! Но, услышав продолжение монолога, прониклась, рассердилась и сильно обиделась. Всего поровну. Такой вот эмоциональный коктейль.
— Меня действительно тянет к тебе: смеске без рода и племени. Не понимаю, отчего не могу противостоять похоти. — Обернувшись, он бегло осмотрел мою ссутулившуюся фигуру, закутанную в мятый халатик и, как само собой разумеющееся, откомментировал увиденное: — Ничего особенного. Низшее сословие, разбитные манеры, совершенное неумение держать себя… Но факт остаётся фактом: я хочу обладать твоим телом.
Затянувшееся после его речи молчание Азард понял по-своему, по-мужски:
— Подведём черту. Сколько ты хочешь за свою девственность, Мира?
Раньше он много раз пытался меня обидеть. Намеренно говорил гадости, стараясь задеть больнее, привести в ярость, отвадить от себя. И я обижалась, но ненадолго, прекрасно осознавая, что делается подобное в целях моей же безопасности.
Сейчас Азард не стремился обидеть. Демон говорил спокойно, по деловому, искренне считая, что я готова пойти на сделку. Переспать с ним за деньги. Больше того, он признал, что его тянет ко мне, а значит, мы будем спать с ним не один раз, а много и часто — столько и в каких позах эрд пожелает. И он знает, к чему это может привести. В худшем сценарии проклятье заберёт мою жизнь, в лучшем — я обойдусь разбитым сердцем. Но ему плевать на человека, на низшее сословие… Демона, скорее всего, тяготило лишь время, что придётся потратить на меня. Время ожидания, пока я умру, чтобы он смог, наконец, жениться на своей невесте. Снять проклятье рода — вот его задача, а я — досадное недоразумение. Вот откуда столько тоски в голосе…
Не знаю, что отражалось на моём лице, только демон нахмурился, шагнул ближе и настороженно спросил:
— Мира, ты слышала, что я сказал?
— Каждое слово, — улыбнулась я.
Он сделал пару шагов назад, упёрся поясницей в подоконник и поморгав, уточнил:
— Что с тобой?
— Всё хорошо, — ровно проговорила я.
— Если женщина говорит, что всё хорошо, значит кто-то сильно напортачил.
— А вы — знаток женских душ, господин Эйсилим, — я улыбнулась шире, демона перекосило. — Представляю, скольких из нас вы пользовали до меня, и сколько ещё стоит в очереди за мной. Досадно споткнуться о смеску, понимаю, но вам придётся научиться воздержанию на ближайший год. Как уже говорилось ранее, мне безумно хочется жить, а вы, эрд, — отрава.
— Мир-р-ра…
В голосе демона появилась неприкрытая угроза. Только в эту минуту мне было плевать на всё: мой мир трещал по швам, грозил вот-вот разбиться вдребезги.
— Азард Малихович, я — ваша тень, а не подстилка. Прошу вас выйти из моей комнаты, — мне хотелось заморозить его взглядом. Заморозить, а потом разбить, чтобы никто никогда не смог собрать эту нечисть, как не смогут собраться вновь осколки моих розовых очков.
— Ну что ж, ты в своём праве. — Демон, ничем не выражая протеста или злобы, оттолкнулся от подоконника и направился к двери, бросая на ходу:
