– Это тебе не из-за угла стрельнуть и смыться. На подходе по топоту засекут. А сколько в стойбище воинов, ты подсчитал? То-то же.
– Так, и тут спалимся, даже стрельнуть не успеем.
– Тоже верно, – Горбыль расплылся в улыбке, мысль посетила его лысый калган. – Сделаем так. Ты, Олесь, со своим десятком остаешься здесь, продолжаешь наблюдение. Да чтоб ни одна лошадь раньше времени на ноги не встала. Пашка, растворись в пространстве, видишь промежуток между стадами? Тралишь его от помех, смотри, чтоб ни одна копченая задница, ни одна собачья морда не вякнула, пока мы не пройдем этот коридор.
– Все понял, батька.
– Остальные со мной пешим порядком проходим к становищу. Ворвавшись в него, забрасываем кувшинами с горючкой юрты и в рукопашной мантулим за всю мазуту всех, кто носит оружие. Олесь, увидишь пожары – мухой с лошадьми к нам. Все остальное по обстановке. Кому, что неясно?
– Ясно, – ответил за всех Сувор.
– Доставайте кувшины. Пашка, ты еще здесь?
– Уже нет, – встающий на ноги Пашка прямо на глазах расплылся маревом, был слышен лишь шелест травы под его ногами, удаляющийся в сторону стойбища.
– Ну, братцы, а мы на брюхе, по-другому никак. Готовы? Тогда поползли, а там как бог подаст.
Поползли по Пашкиным следам, оружие и щиты закреплены на спинах, каждый держал в руке глиняный горшок с запечатанным горлышком. Шелест травы да прерывистое дыхание незначительно выдавали продвижение диверсантов. Операция, спонтанно придуманная Горбылем, началась.
Где ползком, в иных местах на карачках, а то и по-обезьяньи – прыжками, истекая потом на пекучем солнцепеке, добрались к точке броска. Ужами проскользнули в печенежский стан, поднявшись в рост, рванулись к юртам. За плотным войлоком кочевых жилищ слышен только топот ног да пока еще редкие щелчки арбалетов, болты из которых летели в опешивших от такой наглости, застигнутых врасплох людей чужой крови. Вначале успех был полным. Забросав юрты горючей жидкостью и запалив ее, устроили пожары. Войлочные жилища горели факелами, поднялся женский гвалт, навстречу воям бросились вышедшие из ступора вооруженные кочевники, находившиеся в селении. Их потеснили, началась резня. Но все глубже и глубже погружаясь в пылающий стан, Сашка понял, что пытается взять вес не по силам. Слишком большим оказалось стойбище, слишком быстро пришли в себя степняки, слишком много мужчин встало на защиту родных очагов. Из-за противоположного края холма послышался перестук лошадиных копыт. К печенегам шла подмога.
Зачистив от хозяев стойбища приличный отрезок земли перед собой, сотник окинул взглядом поле боя. Олесь вовремя привел лошадей.
– Олесь! – рыкнул Сашка. – Бросайте горшки перед нашими бойцами, пусть загорится земля. Раненых в седла, погибших не оставлять. Все по коням, уходим!
Практически вбросил в седло раненого бойца, едва не теряющего сознание от потери крови, две стрелы торчали из его тела. Раненый завалился на шею лошади, безвольные руки повисли плетьми. Сашка набросил ременную петлю, предназначенную для стреноживания «языков», на щиколотку ноги, протянул под лошадиным брюхом, привязал к другой ноге. Кинул повод подвернувшемуся под руку отроку:
– Олег, головой отвечаешь. Пошел! – ударил ладонью по широкому крупу.
Десяток Олеся удачно отделил пожаром печенегов от своих. Родовичи уходили в степь, оставляя за спиной горевшее стойбище, увозя раненых и погибших товарищей. Печенеги не рискнули преследовать напавших на их жилища врагов, радовались, что смогли отбиться, слишком незначительными были их силы для погони и велики оказались потери. Неясно, каким числом пришли русы в степи? Какую цель может преследовать их вождь? Вопли страдания разносились по затухавшему пожарищу, женщины, валяясь в пыли, рвали клочья волос, посыпали голову пеплом. Тьма горечи потерь накрыла печенежский стан в этот солнечный день.
Скачка длилась долго. Сашка понимал необходимость уйти как можно дальше в степь. Остановились лишь раз, на сравнительно небольшое время, оказать помощь раненым и покрепче привязать к лошадям погибших.
Снова в путь. Жаркая знойная степь уводила их в северо-восточном направлении. Цель – добраться до благодатной балки, уже не раз выручавшей отряд, а там – домой. Только теперь Горбыль понял, насколько прав был Монзырев: не приспособлены русские воины к степной войне.
Уставшие бойцы не сразу заметили надвигающуюся со стороны солнца черную тучу, и лишь когда тень от нее закрыла лучи светила, русичи заподозрили неладное. Ясным днем в южных широтах можно увидеть плотное облако, которое, напитавшись испарениями из близлежащего водоема, превратится в тяжелую белую, ну на худой конец потемневшую дождевую тучу, готовую пролиться свежестью дождя, напоив сухую степную землю. То, что надвигалось в синеве неба, даже внешне напоминало мрачный образ крадущегося хищного зверя.
Цепочка отряда, замедлив бег лошадей, не сговариваясь, встала. Разглядывая необычное явление природы, проложившее себе маршрут в жаркой степи, все заинтересовались.
– Никак дождь будет, а, батька? – подъехал вплотную к Горбылю Людогор. – Только удивительно мне, туча-то, словно темнота ночная, а по сторонам от нее хмарей-то и нет. Как так может быть?
– Да-а, идет прямо к нам, причем целенаправленно идет. А ну, братцы, принять правее, уйдем с ее пути. Может, мимо проползет? Но-о!
Запыленные, вымотанные многочасовой скачкой кони снова понесли седоков подальше от черноты, наполнявшей синь неба черным разводом, пытаясь
