– Сельский волхв должен знать и помнить все обряды и заговоры, духовные песни, уметь вычислить временные сроки всех обрядов и действий, знать целебные свойства трав. Короче, Анатолий Николаевич, мне надо принять тысячелетнее наследие знаний и пользоваться им. Дед Вестимир не вечен, кроме меня некому будет родовичей передать, ну, в смысле их духовное воспитание на мне останется.
– Понял теперь, боярин?
– Уели меня. По полной программе уели. Тогда до завтра.
После ухода волхвов Монзырев разогнал всех жильцов терема к «отбою». Предвкушая сладкую ночь, почти потащил Галку в их спальню. Та, отбиваясь от его домогательств, оказавшись за закрытой дверью, сама, как кошка, набросилась на Толика. Монзырев, в очередной раз мысленно поблагодарил плотников за то, что на совесть сделали кровать.
Уже, просто лежа обнявшись, он поделился с Галкой своими переживаниями по случаю скорого приезда Вратислава Черниговского.
– Толя, я так думаю, что перво-наперво тебе надо для встречи приготовить костюм приличный, по моде. Опять же, по этому поводу с Улебом поговори. Он много где служил и много чего видел. Расспросишь о манере поведения.
– Тут ты права, моя зайка. Как это я сам, за текущими делами, с воеводой не поговорил? – Чмокнул ее в ухо, за что и получил оплеуху. – Умная ты у меня, пора убивать.
– Но это не все. Вот вспомни, ты перед праздником приезжаешь к своему начальнику в Москву. Дела какие-нибудь решать. Вспомнил?
– Ну?
– Повторяю, перед праздником к начальнику дела решать. Да чтоб результат был положительный для тебя, для части твоей.
– Ну?
– Господи, да какой же ты тупой у меня бываешь иногда! Да с презентом ты едешь.
– А-а-а!
– Дошло. Вот и приготовить надо князю презент от тебя. Только с Сашкой и Андрюхой по этому поводу не советуйся.
– Это почему?
– А их ответ я тебе прямо сейчас озвучу. Хочешь?
– Ну!
– «Командир, а ты ему ящик вискаря презентуй». Ну, я не права?
– А что мысль хорошая. Завтра же скажу об этом Аннушке Майковой. Только вот в какую тару?
Аня Майкова, считай учитель химии, только без диплома, поддалась на уговоры Сашки и Андрюхи изобразила на бумаге аппарат по изготовлению самогона. А после того, как они привели мастера кузнечного дела, Туробоя, и заставили ее объяснить, как это должно было выглядеть в натуре, в городище была выпущена первая, незначительная партия водки, с крепостью значительно выше сорока градусов. Спасибо Галке, эти два обалдуя не успели споить народ, а тем более приучить его к водке. Как говорится, были вовремя в пьяном виде схвачены и жестоко отп… Аппарат был перенесен в кладовку и с тех пор пылился там. Туробою, побывавшему третьим в теплой компании с офицерами, было строго-настрого велено: «Аппарата такого больше чтобы я не видел. И делать подобный запрещаю».
Гориллоподобный, двухметровый шкаф Туробой, совсем не походивший формами и ростом на соплеменников, стоял тогда перед Монзыревым, опустив глаза в землю. Выйдя от боярина, вспомнил, как ловко эта бесцветная срань из аппарата с одной кружки свалила его «в аут», прослезился.
«Вот бы еще хлебнуть. Но нельзя, уж слишком крут боярин».
Вот про это-то Монзырев и подумал сейчас, вспоминая, как по всякому поводу приходилось возить коньяки да вискари в первопрестольную, будто у них всего этого не продавалось.
«Только, во что разливать?»
На помощь, как всегда, пришла любимая жена.
– Ну, уж коли так. У тебя что, в городе гончаров нет? Вон целая слободка образуется. Короче, не заморачивайся. Я сама поставлю задачу, сделают кувшины по типу бутылок. Зальем, запечатаем и на пробке печать поставим, как на дорогом коньяке. Но это для встречи. А вот подарок – это что-то особенное.
– Ладно. Об этом я подумаю завтра.
9
Нарочный прибыл в терем с вестями. У ворот стоит неизвестное вооруженное формирование, в количестве двадцати пяти человек. Прислал посыльного Андрюха, выполнявший сегодня функции дежурного по городку. Мишаня подвел к Монзыреву заседланную лошадь и сам, вскочив в седло своей кобылки, помчался сопровождать его к северным воротам.
Ворота открыли, и Толик на пару с Мишкой выехали к ожидавшим приезжим военным. Подъехав к чужим воям, Монзырев первым заговорил:
– С кем имею честь говорить?
На такой вопрос коренастый, уже в преклонном в возрасте ратник, в довольно богатой кольчуге и шлеме, поперхнулся. Придя в себя, заговорил
