– Из селища Синички мы, боярин. В сем годе старейшина сказал, что недосуг боярину самому на полюдье ехать. Вот и привезли мы тебе сами, что причитается с тридцати двух дымов.
– А теперь объясни толком. Почему сюда? Разве я должен собирать это всё?
– Был сбор волхвов во всех городищах пограничья. Вернувшись, принес наш волхв весть. Что боги решили, быть тебе хозяином земли этой. Ты и защита ее. А людям уроки и уставы только ты определять можешь. По Русской Правде так. Сказывает, над тобой только князь волен суд вершить.
– Гм-м! Вот это я встрял, – пробормотал Монзырев. Обратился к приезжим: – И все остальные, надо понимать, с тем же самым приехали?
Народ согласно закивал в ответ.
– Мишаня, ну-ка дуй скорее за Галиной, пусть оденется потеплей и придет. Эй, кто там? Лабута, бегом сюда Боривоя приведи. Ну что ж, уважаемые, сейчас сюда ответственные сборщики, емцы, так сказать, придут. Вот им все и сдайте, кому сколько положено. Андрей, скажешь Людмиле, чтоб велела разместить людей на постой и чтоб их накормили.
– Хорошо, передам. Слушай, Николаич, а куда все это мы девать-то будем.
– А это вот у старого козла спросить надо, который на Канарах сейчас жопу греет.
– Не понял?
– Да шучу я. Я так думаю, это все нам на дурную голову, с подачи волхва свалилось. Чего ему не жилось спокойно? Вот пусть в его пустой амбар и сносят все. Приедет, там разберемся, что за дела.
– Теперь понял, – расплылся улыбкой во всю харю Андрюха. – Красота, и не поймешь, то ли рэкетом мы заняты, то ли побираемся Христа ради. Но главное, сил никаких не прикладываем. Короче, ленимся, все как по Семибратову.
– Это как?
Монзырев отвлекся от мыслей о негаданных данниках.
– Да было у него одно высказывание. Он мне его под крутым шофе поведал. Знаешь, говорит, Андрей Владимирович, я в части самый ленивый человек.
– Так, вроде замечен не был.
– Так и я о том же. Нет, говорит, самый ленивый. Когда мне командир ставит задачу, я из-за своей лени быстро, но качественно, чтоб переделывать не пришлось, выполняю ее. А потом ленюсь, ленюсь, ленюсь.
– Хорошая лень.
– Угу.
Прибежал взъерошенный Боривой, на ходу бросив руку перед собой в поклоне.
– Слушаю тебя, батюшка!
– Да нет, Боря, это я тебя слушаю. Расскажи-ка мне, дружок, куда раньше с городища налог возили?
– Никуда. Никуда мы не возили. Кажную зиму боярин погостный объезжал полюдьем селища и веси, и сам все забирал, что положено от каждого дыма, как налог или дань.
– Оба-на, ну а эти-то чего сами приперлись?
– Не знаю.
– Ну, так вот и разберись. Сейчас боярыня Галина придет, поможешь ей все принять. Отказываться-то от подношений грех большой.
– Слушаюсь, боярин.
– Вечером ко мне в терем с отчетом.
– Слушаюсь. О, а вот и боярыня-матушка наша, раскрасавица, идет. – Боривой шагнул навстречу выходившей из ворот Галине. – Сюда, матушка- боярыня. Мы уж заждались.
Не обращая внимания на Боривоя, пытавшегося выказать почтение Галине, Монзырев взял в руки ее ладошку и, приблизив к губам, стал целовать каждый пальчик на руке.
– Галчонок, разберись со всем этим, – он обвел рукой санный поезд у ворот, – я знаю одно, что все это надо брать. Остальное выясняй у Боривоя. Андрюха тоже остается при тебе. Я к себе пошел. Кое-что прикинуть надо, обмыслить.
– Хорошо, любимый.
– Мишаня, идем. Не будем мешать.
Хозяин в темпе ретировался, оставив поле брани на женские плечи хозяйки. Но просто войти в терем ему не дали. Прибежал гонец от южных ворот. Вернулась бригада охотников. Монзырев с Мишкой пошли смотреть, что те заполевали.
Так, в тихих повседневных заботах, с мелким элементом экстрима, подходил к концу первый месяц зимы.
Да-а, подвоз селищами налога затянулся на целую седмицу. Вестимиров амбар трещал по швам от разложенного в нем имущества. Мед, воск, скора, тканина, железо, шкуры домашних животных, пушнина, мешки с зерном, орехи и так далее, и так далее. Под мясо и рыбу пришлось потеснить погреба и
