сам:
– Я погостный боярин, наместник князя Черниговского Вратислава, Воист. Со мной мои вои. Приехал для разбирательства со старейшиной веси. Ты кто таков будешь?
– Я родовой боярин племени кривичей, Гордей Вестимирович. Хозяин земель пограничных.
– Кто ж определил тебе их в хозяйство, боярин?
– Слушай, боярин Воист, что мы тут, как не люди, перед воротами топчемся? Айда, наместник, ко мне в детинец. Посидим, поговорим, в общем, придем к консенсусу, как Меченый говаривал.
– К чему?
– Айда, это все я тебе в тереме своем расскажу. Да и добирались вы к нам издалека. Вои твои есть-пить хотят. Ведь не против, ребята? – повысил голос, обращаясь к наместниковой чади. В ответ было молчание. – Ну-у, я приглашаю.
– Ладно, – помявшись, соглашаясь, откликнулся погостный.
Кавалькада всадников пересекла границу северных ворот. Охрана, при полной броне и оружии, пропустив их, прикрыла створы. А дальше началась потеха. Прибывшие на лошадях неспешным шагом проследовали мимо плаца, где проходили занятия с ратниками. Улеб Гунарович вместе со Стегги и Сашкой голосами заправских американских сержантов подтягивали боевую подготовку до нужного уровня.
Еще в самом начале обучения пришлый с Улебом Стегги Одноногий к делу подошел с пылкостью юного профи. Заставил учеников взять в левую руку круглые щиты, больше похожие на обрезанные по кругу плохо обработанные сбитые доски, тяжелые и громоздкие, в особенности для поверстанного на ратное дело молодняка. Правая рука каждого сжимала самое настоящее дубье, очищенное от веток и коры, и тоже имеющее не такой уж и малый вес для парней, ранее пользовавшихся мечом от случая к случаю. Сам, с такой же дубиной, встал напротив, показал основные стойки пешего воина. Монзырев стоявший на первом уроке в общем строю, вспомнил сейчас, что тогда вся техника, показанная варягом, сводилась к коротким ударам из-за щита или же уколам. Далее, разбив строй по подразделениям, Стегги заставлял учеников постоянно передвигаться по очерченному кругу, меняя положение ног, поворачивать тело по сторонам. Тогда боярин и предположить не мог, что калека настолько изворотлив, загонял народ до изнеможения. Семь потов сошло со всех за время занятия, и это несмотря на то, что мышечная память работала как часы. Тогда-то Толик и понял, случись взять в руки меч и выйти на поединок, он бы скорей всего погиб.
Боярин Воист слегка придержал коня, шептал что-то про себя.
– Не утруждайся, боярин, – с улыбкой молвил Монзырев. – Сейчас на занятиях более двухсот бойцов.
Боярин испытующе зыркнул на хозяина укрепленного комплекса, а тот, привстав на стременах, огляделся.
– Мишаня! – позвал он. Малец тут же появился рядом, умело управляясь с норовистой кобылкой. – Воеводу, сотников и наставников, собери всех ко мне в терем, чтоб через полчаса были. Боярыне Галине быть готовой к встрече дорогого гостя. Пошел.
– Слушаюсь, – пришпорил лошадь мелкий.
Пришлый боярин на все триста шестьдесят градусов крутил головой, его ратники от него не отставали. Особое впечатление на них производили слаженные действия бойцов на плацу. При громком выкрике мастера-наставника, хромавшего перед строем на деревянном костыле, те с ревом выполняли прием с оружием в руках. Еще выкрик, и снова слаженное действие воинов. На них понимающему бойцу можно было смотреть бесконечно. Интересно же!
Местный люд, привычный к воинским справам своих соплеменников, не обращая внимания на происходившую муштру, сновал по улицам по своим делам, занимался повседневной работой. Из-за высоких заборов, закрывавших подворья, был слышен лай собак, подавала голос домашняя живность. Где-то на окраине городка раздавался шум перестука кузнечных молотков. Дома на широких улицах добрые, почти терема.
Толик бросил косой взгляд на своего визави, отметив то, как горят глаза боярина при виде воинства кривичей. В голове Монзырева всплыло воспоминание из самого начала его обучения. Новоиспеченный воевода взял кривича в оборот, в укромном месте, подальше от глаз людских, стал ставить умение телу предводителя, под знаменем которого собрался служить. Уже отдышавшись после очередного урока боя на мечах, проводимого наставником, то бишь Улебом, пришло понимание новых познаний, и, сидя на пару с учителем на лавке у избенки, прислонившись спиной к шероховатым бревнам стены, оба щурились на яркое, но не горячее закатное солнце. Толик, ощущая теперь уже тупую боль в гематомах на теле, спросил:
– Гунарович, я, конечно, не большой специалист в бою на мечах…
– Это точно, совсем не большой.
– Ну, да. Так вот, то, что ты мне сегодня преподал, кажется простым. Эдак за короткое время любого можно натаскать, и будет он мечником не хуже других. Так ведь?
– Прав, Николаич, натаскать можно любого. Чего сложного мечом махать? – улыбка промелькнула на морщинистом лице старого варяга. – В иных городах у ворот и стоят такие, как ты сказал, натасканные дружинники, то ли из мастеровых, то ли из смердов набраны. А чего? Им и надоть всего-то монету за провоз собирать, да сами воротины на ночь закрыть, а утром отпереть. Много ума потребно для действа сего?
– Х-ха! Чую, сейчас по полной приложишь мордой об стол!
