Рязани. Влюбленные Сашка с Юлькой оказались там же, только в разных палатах, для мужчин и женщин. В перерывах между походами на горшок, продолжали любезничать. Про этот случай была даже написана статья в рязанской периодической печати. Но, как водится, влюбленность перешла в любовь, а роман в скором времени должен был перерасти в семейные узы.
«И где этот Василенков взялся со своей бл…кой командировкой?»
Сашка целовал ее улыбающиеся губы и уже готов был перейти к чему-то большему, когда толчок в бок разбудил его.
– Батька, вставай, сам сказал разбудить на обед, – рядом с ним присел Пашка, державший в руке уже надоевшую черствую лепешку с тремя полосками сушеной говядины.
– Эх, Павлик, не мог разбудить чуть позже?
– Сам же сказал…
– Сам, сам, а ты бы и не послушал.
– Ага, а кому бы ты потом по ушам настучал?
– Ясно дело кому. Ладно, давай, чего там пожрать принес?
– На, вот батон, а к нему кусок докторской колбасы.
– Юморист? Ну, ну.
– Какой поп, такой и приход.
– Это ты к чему?
– Думаешь, я забыл, как вы с Андрюхой дядю Толю…
– Все, все, каюсь, осознал.
С противоположной стороны оврага послышался треск и шелест раздвигаемого кустарника, на занятую группой территорию произошло вторжение. Лошади, почуяв чужаков, всхрапнули, пытаясь сорвать узду.
– Внимание. Круговая оборона. Готовность «Ноль». Осмотреться.
Вскоре диверсанты увидели, как по одной из тропинок, спускавшихся с возвышенности в овраг, дикая свинья вывела своих пятачков на водопой. Сашка, находившийся в отдалении от пришелицы, получив сообщение о нарушительнице спокойствия, метнулся в ее сторону. Прибыв на место и оценив ситуацию, отдал команду тройке бойцов:
– Работаем свиноматку, потом…
Три тихих щелчка, три болта вошло в тушу. Свинья припала на передние копыта, хрюкнула, завизжала, прочувствовав боль, завалилась на бок. Получив еще один болт в рыло, засучив ногами, затихла. Прошелестели еще пара болтов. Засранцы, хрюкая, подав сигнал непонимания происходящего, прыгнули в кустарник. Гоняться за мелкотой никто не стал.
Осмотрев трофей, свинью и двух кабанят, командир распорядился:
– Оттащить от родника, разделать, мясо в холстину, пригодится, – и уже когда тушки были повешены к ветвям и разделывались, пошел по постам.
– Парни, предельное внимание, не расслабляться, мы на чужой территории.
Как статьи из устава, эти слова он повторял каждой паре дозорных.
Прилег рядом с Олегом, сторожившим правую сторону опушки балки.
– Как дела, Олежа?
– Хорошо, батька. Вот только мать опять снилась, когда отдыхал в свободной смене. Она мене, зараза, всегда к неприятностям снится.
Олег вместе с Пашкой попал в команду Горбыля еще с первым набором, зеленым пацаном, за год подрос, наблатыкался знаниями и ничем не уступал своим старшим товарищам по профессии. Ведунья Павлина, пообщавшись с ним, потом сказала Горбылю:
– Ты, сотник, обрати внимание на мальца, сны-то у него вещие, их только понять потребно и все странности, связанные с ними. Поймешь, будешь всегда предупрежден о грядущем дне. На твоей стезе, и тебе и воям твоим, это, ох, как необходимо.
Вот с тех пор Сашка и пытался понять предсказание Олеговых снов. Почти беспризорник в прошлой жизни, Олег имел мать, вечно опухшую и пьющую, практически не занимавшуюся сыном. Что подвигло молодую женщину, с красным дипломом закончившую институт и воспитывающую сына, к бутылке и заставило спиться, теперь уже никого не интересовало. Олег, попав вместе со всеми в десятый век, обрел настоящую семью, где все попаданцы заботились друг о друге, оттаял душой не сразу, сначала дичился, волчонком, исподлобья смотрел на всех и на все. Прошло время, привык и не жалел о случившемся. Пройдя через временной коридор, он получил в придачу «Дар» – он стал понимать языки людей другой национальности и общаться на них. Андрюха, взяв его с собой во вторую поезду в Курск, через Олега общался с купцами Византии, Хазарии и дальней Азии. Сновидения у Олега были лишь попутным проявлением перехода.
– Ну и чего мамаша? – спросил Сашка.
– Да, снится наша старая «однуха», мать зовет на кухню, говорит: «Ужинать будем? Мой руки, только воды в кране нет, я тебе солью». Я руки над раковиной протягиваю, а она из большой кружки на руки мне кровь льет, красную да теплую. «Чем поливаешь?» – спрашиваю, а она смеется: «Привыкай,
