первой, кто узнает, когда эта девчонка понесет от Шаккара! Поняла? Будешь следить за ней, рыться в ее белье, если понадобится, но я должна знать первой, ты поняла меня, старуха?
Наима закивала головой.
– А как же вы без меня, хозяйка? – спросила она нерешительно.
– Уж как-нибудь справлюсь! – отмахнулась Сарнай. – Сейчас для меня важно следить за нашей дорогой Майрам. Кажется мне, что за ее милым личиком и трусливым характером есть что-то опасное…
– Я видела это, – перебила повелительницу Наима, за что тут же получила удар по лицу.
Схватившись за щеку, Наима уронила взгляд на ковер.
– Не смей перебивать меня, – прошипела Сарнай.
– Да, хозяйка.
– Я надеюсь, что ты все поняла, а сейчас пошла вон, я буду отдыхать! – приказала женщина и растянулась на ложе.
Рабыня поднялась на ноги и поспешила покинуть шатер госпожи, не отнимая ладони от горящей щеки.
Бить Сарнай умела.
Сама не знаю почему, но сердце зашлось от бешеной радости, когда я почувствовала дуновение ветерка. Тот, кто приподнял полог и сейчас приближался к ложу мягкими, почти кошачьими шагами, мог быть только моим мужем.
«Шаккар!» – подумала я и старательно зажмурилась, делая вид, что сплю, и сплю уже давно.
За спиной опустилось тяжелое горячее тело. Огромная рука легла на мою талию, бережно обхватила и притянула к каменной груди.
Я не удержала вздоха облегчения.
Пришел… значит, я ему интересна. Был бы равнодушен, остался бы спать там, где провел ночь, – в постели своей повелительницы Сарнай… И куда только подевалось мое отвращение?
«Дура ты, Майрам! – произнес кто-то гадкий в моей голове. – Ты ему нужна только ради наследника. Родишь, и Шаккар потеряет к тебе всякий интерес!»
Сама не знаю, как не вздрогнула, ощутив дыхание мужа на своей шее. Он провел носом по коже, вдыхая мой аромат. Я шевельнулась, словно бы невзначай, и тут же ощутила, как мужское тело отозвалось на движение бедер. Замерла, ожидая, что он будет делать дальше, но ничего не произошло.
Простонав что-то мне в волосы, Шаккар только сильнее прижал меня к себе, а через мгновение уснул. Его тело расслабилось, но рука, что продолжала лежать на моей талии, согревала приятной тяжестью и неожиданно подействовала на меня успокаивающим образом. Сама не помню, как провалилась в темноту, впервые уснув спокойно.
Этим утром, проснувшись, первыми, кого я увидела, были все те же самые женщины, что готовили меня перед свадьбой Тахиры. Сейчас они сновали по шатру почти на цыпочках, оберегая мой сон, но при этом собирали вещи. Несколько тюков уже стояли у выхода, обмотанные тканями и перевязанные веревками.
Я села на ложе, глядя на сборы и еще не совсем понимая происходящее.
– Госпожа проснулась? – обратился ко мне кто-то из женщин.
Я кивнула в ответ, уронив взгляд на место рядом с собой. Как можно было догадаться, Шаккара рядом не оказалось. По своей привычке он ушел до того, как я проснулась.
– Что происходит? – спросила я, вставая.
– Сейчас мы принесем вам воду для умывания! – ответили мне.
Полог шатра дрогнул, пропуская солнечный свет. Служанки принялись выносить тюки.
– Я спрашиваю, что происходит! – повторила я громче, хотя уже догадалась, в чем причина сборов.
Свадьба осталась в прошлом. Тахира теперь часть жизни Акрама. Договор заключен, и Шаккара больше ничто не держит на чужой земле. Это должно было случиться рано или поздно.
– Госпожа, мы возвращаемся домой. – Одна из служанок поспешила ко мне с широким тазом, в котором плескалась вода. Ашша подала полотенце, пока я мыла руки и лицо. Затем они принялись облачать меня в варварские одежды.
– Я хочу выйти! – Сама удивилась, отдав приказ.
– Да, госпожа. – Самая молодая служанка шагнула ко мне. – Я буду вас сопровождать.
В душе отозвалось диким ликованием. Впервые мне разрешили покинуть шатер, пусть и в сопровождении служанки, но без присутствия мужа или его сестры. Крупица свободы показалась сладкой, словно гора халвы.
Я сделала вид, будто не удивлена, и быстрым шагом направилась к выходу. Подняла полог, вышла наружу, щурясь от яркого солнца.
Каково было мое удивление, когда вместо привычного лагеря варваров с казавшимися бесконечными треугольниками шатров я увидела только голую
