брата! – И улыбнулся. – Я знаю еще много интересных сказок, принцесса Майрам, и при случае расскажу их тебе. – А затем ударил пятками жеребца в бока и поскакал вперед, туда, где во главе обоза ехали мой муж и его первая жена.
Я уронила взгляд, стараясь не думать о словах Аббаса. Он показался мне еще более странным. Но ему доверяла Тахира, а значит…
«Могу доверять и я!» – мелькнула мысль. Но я никак не могла заставить себя принять ее как должное. Что-то воздвигло стену между мной и молочным братом принца. Это можно назвать предчувствием или чем-то подобным. Странное, опасное ощущение!
– Госпожа не устала ехать верхом? – Старая рабыня, попавшая ко мне по злому умыслу или волей судьбы, нагнала кобылу, на которой ехала я. Пристроилась и пошла рядом, касаясь сухими пальцами стремени.
– Я не устала, – ответила тихо. Ей, пешей, было намного тяжелее. Стало неожиданно жаль старуху. Я посмотрела на нее – уставшая, сгорбленная, она совсем не походила на жрицу из сказки Аббаса.
– Сядь на одну из телег, – велела я Наиме, – если кто спросит, скажешь, я распорядилась, – пожалела я женщину.
Она вскинула на меня глаза. Прищурилась, словно ожидая подвоха. Но я лишь улыбнулась в ответ.
– Я отдала приказ, выполняй его! – произнесла я.
– Да, госпожа. – Рабыня поклонилась и отстала.
Когда спустя некоторое время я оглянулась назад, то увидела, что женщина сидит на самом краю телеги и смотрит перед собой пустым взглядом.
«Жрица Аурик!» – мелькнула мысль в голове, но я тут же прогнала ее прочь. И чего это мне в голову лезут подобные мысли? Может быть, Аббас нарочно рассказал мне эту историю, чтобы сбить меня с толку? Может быть, он на стороне Сарнай и видит во мне только соперницу для первой жены?
Когда спустя некоторое время я вернулась в паланкин, дать отдыха уставшей спине, то привалилась на подушки, размышляя над словами Аббаса. Зацепили меня они. Заставили задуматься! Так, незаметно для себя самой, я уснула, убаюканная мерными шагами носильщиков и вернувшейся духотой.
А к вечеру мы остановились на границе и разбили лагерь. Выбираясь из паланкина, я видела только алеющее небо и чувствовала усиливавшийся ветер. Оставалось дождаться, когда поставят шатер, чтобы провести последнюю ночь на родной земле.
Уже завтра с рассветом Гнур поведет своих людей назад, а я продолжу путь верхом в окружении варваров. Почти одна, среди людей, что еще не стали мне своими, но уже и не были такими чужими, как прежде. Жалела ли я о своей судьбе? Наверное, нет. Не теперь, когда приняла и в какой-то степени поняла своего мужа. Но тоска все равно продолжала сжимать мое сердце своей тяжелой рукой.
– Госпожа, я провожу вас к шатру и помогу вымыться с дороги, – сказала одна из рабынь, встав за моей спиной, пока я смотрела на переплетение нитей золота и цвета крови, расчертивших горизонт.
Оглянувшись, увидела среди рабынь Наиму. Старая женщина стояла опустив руки и ожидала приказаний, а я снова и снова вспоминала сказку, рассказанную мне Аббасом.
«Сегодня должен прийти Шаккар!» – отвлекла сама себя от неприятных размышлений. Не хотелось даже думать о том, что вчерашнюю ночь он провел в шатре Сарнай. Сама знаю, что по закону должна делить время и ночи мужа и повелителя, но где-то в глубине моего сердца уже зарождался протест. Сама понимала, что это неправильно, что я должна терпеть и принимать это как должное, но…
Опять это «но». Только теперь я поняла, что положа руку на сердце не хочу, чтобы Шаккар ходил к Сарнай!
«Она была до тебя! – напомнила сама себе. – Она первая, а не ты! Она главная жена и женщина его сердца!» Но как же оказалось тяжело смириться!
У моего отца была моя мать, и она знала, что иногда повелитель посещает наложниц. Знала и всегда молчала, потому что это было правильно. Это было по закону. А теперь я хотела стереть этот закон, уничтожить его. Я так эгоистично мечтала стать единственной, как, наверное, каждая из женщин мечтает стать такой для собственного мужа и повелителя, только разве подобное возможно?
Но вот приготовления окончены. Я переоделась с помощью рабынь в один из своих привычных воздушных нарядов, которые, как мне казалось, так нравятся Шаккару. Хотя, может быть, ему нравятся не сами наряды, а то, как он снимает их с меня, слой за слоем, словно сладкий пирог, политый медом. Отпустила слуг и села на подушках, дожидаясь прихода мужа.
Время шло, а Шаккар все не появлялся.
В шатре царила тишина, нарушаемая только едва слышным танцем пламени в светильниках. Я слышала свое дыхание и ждала, пока не увидела, как медленно поднимается полог.
Сердце зашлось в стремительном беге, устроив с разумом бешеные скачки. Кто победит в итоге, я пока не знала. Кто придет первым, и как это обозначится на моей дальнейшей жизни?
Сама того не понимая, я не просто привыкла к моему повелителю, не просто приняла его как должное, нет! Я начала незаметно влюбляться в мужа, и это пугало, сводило с ума. Право же, жить без любви тяжело, но намного проще.
– Мой повелитель! – поспешила встать и склонить голову, когда он прошел внутрь. Огромный, высокий, Шаккар сразу словно занял все свободное пространство шатра.
– Майрам! – Как приятно было слышать мое имя, произнесенное его громовым голосом – словно прогремел гром где-то вдалеке, а по телу мурашки в
