предвкушении сладкого счастья.
За спиной принца появились рабы. Неудивительно.
Они принесли еду и расставили все на низком столике, а затем ушли, кланяясь нам с повелителем.
Как-то молча, едва глядя друг на друга, мы опустились на подушки напротив. Шаккар казался мне задумчивым, и его взгляд, что то и дело касался моего лица, приятно согревал и одновременно веял легким холодком.
Что-то происходило между нами. Что-то непонятное, но это стоило принять и жить дальше.
Принц разлил вино, привычно протянул мне чашу и проследил темным взглядом за тем, как я делаю первый глоток, как ощущаю сладость вишни на языке.
– Моя принцесса, – начал мужчина, и я впилась в его лицо немигающим взором. – Завтра тебе придется оставить свои земли и ту жизнь, что была до свадьбы, до нашей жизни! – Он держал свою чашу в руке, но не пил, лишь сжимал крепко. – Теперь ты – одна из нас! Завтра ты докажешь, что достойна считаться сильной и выносливой!
Я кивнула, понимая истину. Паланкин на рассвете возвращается назад. Я пересаживаюсь на лошадь и теперь еду только так до самого дворца мужа и повелителя. Как одна из женщин его народа. Теперь я тоже принадлежу им!
– Я готова, мой муж, – ответила тихо.
Шаккар одним махом опустошил чашу и поставил ее на столик.
– Я всегда буду заботиться о тебе, моя Майрам! – сказал он.
Я тоже сделала глоток. Слишком большой, и закашлялась, вызвав улыбку мужчины.
– Не торопись, – шепнул он.
Мы ели молча. Еда простая, такая, какую только и можно приготовить в походе. Но мясо, жаренное на углях, от этого не становилось менее вкусным. Вкушая еду, я отчего-то так некстати стала задумываться о том, как варвары добывают свежее мясо, и, как оказалось, поняла. Каждый день кто-то из воинов Шаккара отделялся от обоза и нагонял нас уже ближе к закату с дичью, привязанной к луке седла или переброшенной перед ним. Именно благодаря такой предприимчивости мы не тратили время и медленно, но верно приближались к своей цели.
– О чем задумалась моя жена? – Голос принца оторвал меня от размышлений. Я поделилась мыслями и вызвала его улыбку.
– Ты проницательна и внимательна, – похвалил меня Шаккар и улыбнулся широко и искренне. Я улыбнулась в ответ, зардевшись то ли от похвалы, то ли от вина, что растекалось по венам огнем, будоража мысли и воображение.
Теперь я думала совсем о других вещах. Ждала, когда мой принц, покончив с ужином, приступит к десерту… И этим десертом была я.
Темнота дышала свежестью. Ветер развевал волосы цвета огня, шевелил травы, поднимавшиеся высоко вверх над телами, переплетенными в объятиях страсти.
Оседлав своего любовника, Воительница двигалась. Жестко и решительно, словно завоевывала, словно порабощала. Ни капли нежности. Ни мгновения ласки. Только одна безудержная, звериная страсть.
Где-то далеко, очень далеко, пламенели костры лагеря. Шатры погрузились в сон, и только дозорные, что присматривали за тем, чтобы не уснуло и пламя, сидели у огня, переговариваясь время от времени в глубокой ночи.
Когда Сарнай перекатилась с Аббаса, довольная, улыбающаяся, запрокинув лицо к небу, он приподнялся на локтях и посмотрел в ее глаза, спрятанные тьмой. Он почти не видел ее лица, эта ночь была на удивление темна, ни звезд, ни лика луны, любопытно взирающей на мир, но Аббасу хотелось бы знать, о чем сейчас думает эта женщина.
– Давно мы не были с тобой, – проговорила Сарнай.
Ее тело покрылось потом, но она была довольна и улыбалась.
– Давно, – как-то отрешенно ответил мужчина.
– Шаккар вчера не пришел ко мне в шатер, – пожаловалась она. – Все время проводит со своей молодой женой. – В ее голосе не было горечи, и это совсем не удивило Аббаса.
– Зачем ты подсунула девчонке Наиму? – поинтересовался он вдруг, и Сарнай даже перестала дышать.
– Что? – проговорила она тихо, а затем более зло добавила: – Не лезь не в свое дело, менсувар моего мужа!
Аббас рассмеялся.
– Не угрожай мне, женщина! – ответил беззлобно.
– Я не стану трогать эту глупышку, пока она не принесет Шаккару то, что он так хочет от нее! – Сарнай села на траве. Длинные волосы упали на ее грудь, скрыв наготу женщины огненным пологом не хуже ночной темноты. Но Аббас не смотрел на ее тело, отвернувшись.
– Мне кажется или ты проникся к этой дурочке интересом? – спросила воительница. Аббас промолчал. Сарнай сделала из его молчания свои выводы и продолжила: – Не привыкай к повелительнице Майрам! Вторая жена недолго будет с нами! – и улыбнулась.
Аббас почувствовал ее улыбку, а посмотрев на женщину, смог увидеть только размазанное пятно ее губ.
