Колючка вздохнула, нежно опустив на стол отцовский меч. Пламя горна тут же высветило многочисленные царапины и зазубрины. За годы постоянной полировки лезвие стало почти полукруглым, оплетка рукояти висела засаленными клочьями, а дешевое железное навершие едва держалось.
Подмастерье окинула меч Колючки быстрым взглядом, а на саму нее и вовсе не глянула.
– Похоже, что так.
На ней была только обожженная во многих местах кожаная рубаха, перчатки до локтей, а плечи – голые, все в бисеринах пота, видно было, как напрягаются мускулы, когда она ворочала в алеющих углях полосу металла.
– Это хороший меч.
И Колючка провела пальцами по изрубленной стали.
– Отцовский. Много повидал. И с отцом, и со мной.
Подмастерье даже не кивнула в ответ. Не очень-то вежливо с ее стороны, но Колючка сама не отличалась хорошими манерами, и поэтому решила не таить зла на девушку.
– А мастер твой здесь? – спросила она.
– Нет.
А где? Не дождавшись ответа, Колючка все-таки спросила:
– А когда он придет?
Девица фыркнула в ответ, вытащила полоску металла из углей, оглядела ее и пихнула обратно. Фонтаном полетели искры.
Колючка решила начать разговор с начала:
– Я ищу кователя мечей с Шестой Улицы.
– Ну так вот она я, – ответила девица, хмуро глядя на лежавшую в углях заготовку.
– Ты?
– Я – кователь мечей с шестой улицы, да.
– Я думала, ты… старше.
– Похоже, у тебя с этим туго… с думаньем.
Колючка с мгновение прикидывала, оскорбиться ей или нет, и решила не оскорбляться. В конце концов, сколько ж можно оскорбляться, надо и меру знать.
– Мне уже это говорили. Просто не так-то часто увидишь девушку, которая умеет мечи ковать.
Тут она подняла взгляд. Острый такой, пронзительный. В глазах играли отсветы горна, и она смотрела из-под челки, рассыпавшейся по лицу, с такими твердыми и почему-то чрезвычайно знакомыми чертами… Но ладно, сейчас не до этого. Девица-кузнец ответила:
– Как и девушку, которая ими машет.
– Эт точно, – кивнула Колючка и протянула руку. – Я…
Девушка-кузнец вытащила заготовку из горна, да так близко от протянутой руки Колючки, что та быстро отдернула ладонь от раскаленного железа:
– Я знаю, кто ты такая, Колючка Бату.
– А. Ну да.
Видать, слава действительно шла впереди нее. И, похоже, это не так-то здорово. Во всяком случае, не всегда здорово.
Девушка взялась за молот и стала бить по металлу, придавая ему форму клинка. Колючка смотрела, как она бьет по наковальне, и слушала ее музыку – полезная вещь, кстати. Короткие, быстрые удары, ни одного лишнего движения, все точные, четкие, совершенные – как удар мастера меча. С заготовки летела раскаленная пыль. Колючка больше понимала в том, как драться мечом, но даже полный кретин сразу бы понял: эта девица – умелый мастер.
– Говорят, ты куешь лучшие мечи в Торлбю, – сказала Колючка.
– Я кую лучшие мечи в землях вокруг моря Осколков, – сказала девушка, поднимая стальную плашку.
Раскаленный металл светился, на потном лице играли красноватые отблески.
– Отец говорил мне – не возгордись.
– А это не гордыня. Это факт.
– Скуешь мне меч?
– Нет. Не скую.
Вообще-то да, люди, которые в своем ремесле лучшие, часто не утруждают себя вежливостью, но тут творилось что-то совсем странное.
– У меня деньги есть.
– Не нужны мне твои деньги.
– Почему?
– Ты мне не нравишься.
