– Он самый, – сказал Ярви.
И он как раз шел к корме, лавируя между рундуками.
– Ну это… это… большая честь для меня! Слыхал я, что вы человек хитрый и коварный, и нет вам в этом равных! – Тут брови Дженнера Синего поползли вверх. – А что, у вас теперь бабы на веслах сидят?
– Если хорошо гребут, то почему бы и нет? – отозвался Ральф.
– А что у тебя с волосами-то, милая?
– Да пошел ты, – прорычала Колючка. – Вот что!
– О, она у нас свирепая! Ты на весло не смотри, она мужика пополам порвать может!
– Причем с удовольствием! – подтвердила весьма польщенная Колючка.
Дженнер оскалил желтые редкие зубы:
– Будь я лет на десять моложе, бросился б в бой, но с возрастом, увы, начинаешь осторожничать…
– Чем меньше у тебя времени осталось, тем меньше хочется этим остатком рисковать, – подтвердил Ральф.
– Чистая правда, – и Дженнер покачал головой. – Надо же, из-за Последней двери вернулся Ральф Поганец, девки на веслах сидят и вообще боги знают что творится! Странные времена настали!
– А какие времена не странные? – усмехнулся отец Ярви.
– И это тоже – чистая правда! – И Дженнер Синий покосился из-под руки на солнце в сероватой дымке. – А дело-то к обеду идет. А может, сойдем на берег да и поговорим о том о сем, новостями обменяемся?
– Новостями обменяемся – это ты так выпить предлагаешь? – засмеялся Ральф.
– О да! Я предлагаю выпить – и не по маленькой!
И они причалили в излучине реки, встали лагерем на взгорке, который удобно было бы в случае чего защищать, выставили много стражи и разложили большой костер. Пламя все время сдувало степным ветром, над водой летели искры и пепел. Команды притащили по бочонку эля, и все стали петь, и пели много и долго, и чем дальше, тем больше орали дурниной, и рассказывали истории одна невероятней другой, и шумно веселились. И кто-то особо умный налил Коллу пива, и тот его распробовал, а потом долго блевал и упал спать, а матушка его весьма сердилась, а все над ней хохотали.
А вот Колючка не веселилась. Она вообще не любила веселиться, если честно. А тут… все вроде улыбались, но мечи держали под рукой. А еще у костра сидели мужики, которые вообще не смеялись – прям как она. А один, кормчий «Черного пса», которого звали Гнутым, лысоватый и с седой прядью, и вовсе сидел сыч сычом и всем видом выказывал ненависть к человечеству. А когда чужой кормчий пошел отлить к реке, Колючка приметила, каким внимательным взглядом Гнутый обвел груз «Южного ветра» и как долго разглядывал окованный железом сундук отца Ярви.
– Не нравится мне его морда, – шепнула она Бранду.
Тот поглядел на нее поверх стакана:
– Тебе вообще ничья морда не нравится.
Вообще-то именно морда Бранда ее полностью устраивала, но она не стала распространяться на эту тему.
– Короче, мне его морда нравится меньше остальных морд, вот что. У таких ничего за душой нет – умеют только злобно зыркать и злобно лаять. И лицо у него, как жопа пнутая…
Он заулыбался в стакан с элем:
– Ненавижу таких людей.
Тут она сама улыбнулась:
– Ну… я, конечно, страшная снаружи, но добрая внутри, не сомневайся.
– Внутрь не насмотришься, – сообщил он, поднимая стакан. – Но я готов рискнуть и заглянуть туда.
– Гляди-ка, какой смелый. Я тебе, между прочим, разрешения ни глядеть, ни руки совать вовнутрь не давала!
Тут он закашлялся, да так, что эль пошел у него носом, и Одде пришлось хлопать его по спине. Кстати, Одда тут же ухватился за возможность продекламировать свои хромые на рифму стихи, прославляющие силу Бранда, в одиночку удержавшего корабль. Понятное дело, с каждым рассказом склон становился все круче, опасность – опаснее, а подвиг – величественнее, а Сафрит с сияющей улыбкой сообщала Бранду: «Ты спас жизнь моему сыну!» И только Бранд мог опровергнуть все эти домыслы, но он сидел и вертелся, как на иголках, и чувствовал себя полным дураком.
– Так как идут дела на берегах моря Осколков? – спросил наконец Дженнер Синий, когда песню допели. – Я уж год как дома не был.
– Да все как обычно, – ответил отец Ярви. – Праматерь Вексен требует все больше и больше от имени Верховного короля. Теперь уже заговорили о налогах.
– Да чтоб его и его Единого Бога гром разразил! – взорвался Дженнер. – Честный человек должен владеть тем, что ему досталось, а не брать это в аренду у другого вора просто потому, что тот сидит в кресле повыше!
