девичья, тонкая красота, то ли размеренный тихий голос, – но ей захотелось одновременно и заткнуть уши руками, и слушать его еще и еще.
В окна кабинета пробился дневной свет, осветив переплеты книг, рядами стоявших на полках, бронзовую фигурку Будды, аккуратно разложенные на столе бумаги. Солнечные лучи засияли на длинных ресницах профессорского племянника, и мисс Сян Джи сглотнула.
– Дядюшка, – голосом, который походил на нож, взрезающий масло, продолжил Кан Сяолун, – страдая от невозможности лично встретить вас сегодня, просил меня послужить ему заменой. Конечно, я не могу похвастаться его опытом и ученостью, но, уверяю вас, госпожа Сян Джи, мои познания в области быта и обычаев Древнего Китая весьма обширны. Вы ведь упоминали по телефону, что вам требуется консультация по истории династии Хань? Разрешите ли помочь?
Александра, которая уж соображала, как бы ей половчее раскланяться и сбежать от сладкоголосого красавца, в удивлении вскинула голову. Первым ее порывом было отказаться – племянник профессора чем-то неуловимо насторожил и испугал ее. Но потом, поразмыслив секунду, девушка слегка устыдилась. Мало ли кто и как разговаривает? Ничего, кроме обходительности и вежливости, она от Кан Сяолуна не видела… и что, в конце концов, может случиться, если он глянет на бабушкину рыбку?
– Будьте так любезны, – не совсем понимая, правильно ли поступает, согласилась Саша и достала из кармана подарок Тьян Ню. – Взгляните на эту фигурку. Я хотела бы понять, имеет ли рыбка какую-нибудь ценность. Возможно, это просто безделушка, так что я заранее приношу свои извинения, если…
Она бы говорила и дальше, но слова застряли в горле. Племянник профессора приблизился к девушке и вдруг неожиданно обхватил ладонь, в которой лежало наследство Тьян Ню, своими длинными сильными пальцами. Саша, вздрогнув, почувствовала на своей коже его теплое дыхание. Несколько долгих, пропитанных напряжением мгновений он смотрел на рыбку, полуприкрыв глаза. Лицо его, прекрасное, как у фарфоровой куклы, было неподвижно. Потом – один вздох, другой – Кан Сяолун отпустил ее руку и взглянул прямо на Александру.
И девушке показалось: впервые за то время, что она провела с ним за беседой, он
Вольно бродить по Поднебесной Люсе неожиданно понравилось. Это ведь смотря с чем сравнивать. Край тут был обжитой, прямоугольники рисовых полей сменяли буйно зеленеющие рощи, ночи стояли теплые и звездные, дни – нежаркие, а может, девушка уже начала привыкать к климату. Не Сибирь ведь. Ну и отсутствие комиссаров с белогвардейцами радовало, хотя как раз это – дело наживное. В Поднебесной то тут то там вспыхивали бунты и восстания против власти династии Цинь, и здесь, в уезде Пэй, в каждом селении только и разговоров было, что о мерзавце Сян Юне, разрушившем целый город из-за какой-то лисы, да о храбром предводителе Лю, который, в отличие от всяких князьков из Чу, сражался с Цинь, а не с собственным народом. Недаром ведь к командиру Лю прямо от престола Яшмового Владыки спустилась настоящая небесная дева, само воплощение милости Небес! «А не какая- нибудь хулидзын», – добавляли селяне. «Мятежник Лю и с хулидзын бы справился!» – заявляли другие, а девушки, томно вздыхая и хихикая, поправляли: «Красавчик Лю»…
За несколько дней Люся побывала в целых шести деревнях, одна другой оживленней, и под конец убедилась – местные только об этом Лю и лопочут. А небесная дева, о которой столько толков, – уж не Таня ли? Как она могла попасть к какому-то мелкому разбойнику, да еще и «милостями» его одарить, вопрос, конечно, интересный, но чего только не бывает! И вряд ли по уезду Пэй небесные девы ходят косяками, как лосось на нерест.
Значит, решила Людмила, надобно этого самого мятежника Лю сыскать для начала, а не топать прямиком в столицу, до которой еще неизвестно, как добраться. Вот только этот самый Лю оказался поистине неуловим. Все о нем слышали, но никто не видел, а кто видел, тот, знать, помалкивал. Люся ведь не могла хватать каждого встречного и учинять ему допрос с пристрастием. Девушка вообще старалась не высовываться. В деревни заходить ей приходилось, но в неброской одежде, надежно прикрытая шляпой, она не слишком выделялась из толпы. Открытыми у нее оставались только кисти и лицо, но в пути она изрядно пропылилась и прокоптилась, а перед тем как посетить очередное селение, не забывала погуще размазать по щекам дорожную грязь. Светлых же глаз из-под полей шляпы и не видно, особенно если смотреть все время под ноги.
От щедрот генерала Сяна самозваной хулидзын достались две полные связки смешных китайских монеток с дырочкой посередине, так что Люся не голодала, но и в загул не пускалась. Топала себе и топала по уезду Пэй, от деревни к деревне, жуя на ходу сухую лепешку и запивая водой из тыквенной фляги. И если бы не тревога за сестру, пожалуй, впервые за долгие годы Людмила была бы по-настоящему счастлива.
К полудню четвертого дня пути девушка вышла к реке, неторопливо и широко разливавшейся среди холмистой равнины. Пологие берега сплошь заросли тростником, и Люся, решив, что ей самое время искупаться, долго искала, как бы пройти к воде. Какая-нибудь заводь с золотистым песком на дне, плакучими ивами и лотосами была бы в самый раз, но именно такого места, как назло, не попадалось. Вывозившись в иле чуть ли не по уши, девушка наконец-то нашла себе подходящую купальню. Несколько крупных камней с застрявшим между ними плавником создали этакую запруду, вполне годную, чтобы заменить ванну. Осмотревшись, она убедилась, что надежно прикрыта тростником от любых посторонних взглядов, неспешно разделась и, тихонько повизгивая, влезла в холодную, но очень чистую и бодрящую воду. Люся поплескалась, вымыла волосы, немилосердно чесавшиеся под шляпой и повязкой, а потом долго оттиралась мелким песком. Маскировка маскировкой, но приятно все-таки иногда почувствовать себя по-настоящему, до скрипа, чистой! Покончив с мытьем, девушка решила и верхнюю одежду прополоскать. К счастью, древние китайцы таскали на себе столько слоев ткани, что половину
