— Попробуйте. Но не делайте резких движений, не переоценивайте свое состояние. Вам придется заново учиться пользоваться человеческим телом. И обязательно пейте это, — он кивнул на разноцветные банки. — Три раза в день по четверти стакана.
Я протянула руку и подняла одну из банок. В прозрачной голубоватой жидкости плавало несколько полосатых стебельков. Я вспомнила прозрачные цветы, росшие у нас во дворе. Наверное, Кайлеан выкопал их из-под снега.
— А что это?
— Это то, что надо принимать три раза в день по четверти стакана.
Я закатила глаза. В некотором отношении Кайлеан Карагиллейн был неисправим. Может, ему не королем надо стать, а генералом? Или прорабом на стройке. Как он умудрялся быть тем управляемым простодушным Чудовищем?
Потом я осторожно приподнялась, села в кровати — комната чуть покачнулась, но это ощущение быстро прошло — и откинула плед. На мне была черная мужская футболка размера «икс-икс-эль растянутый» и линяло-синие хлопчатобумажные рейтузы на резинке, которые в прошлом веке использовались для занятий спортом.
Наличие одежды меня одновременно смутило и порадовало.
— Вы меня… э-э-э… облачили? Спасибо. Не хотелось бы все это время находиться без штанов.
Уголки рта Кайлеана наконец-то приподнялись.
— Пожалуйста. Это было… нетрудно.
Мне показалось, что вместо «нетрудно» он хотел сказать что-то другое, но углубляться в тему я не стала. Ситуация и без того была щекотливая. Я и в постели-то решила не залеживаться, несмотря на слабость, только для того, чтобы принцу Эрмитании не пришлось выносить за мной судно. Конечно, надо было как можно меньше задумываться о некоторых прозаических аспектах нашего сосуществования, но все же я немного стеснялась.
Я опустила босые ноги на пол.
— Позже подберете себе обувь. А сейчас идите босиком, вам лучше не надевать этого, — Кайлеан покосился на розовые «Джимми Чу», стоявшие рядом. — По-моему, если с этого упасть, можно и шею сломать.
— Вообще-то они удобные… Но когда у вас появится хоть чуточку свободной магии, умоляю — испепелите эту гадость в мелкий-премелкий пепел. И развейте по ветру. У меня с ней связаны дурные воспоминания.
Кайлеан некоторое время сосредоточенно разглядывал «Джимми Чу», потом заявил:
— Хорошо. Но перед испепелением покажете, как в этом ходят. У меня самого воображения недостает. Я вначале подумал, это пыточное приспособление типа «испанского сапога».
Я встала, и комната вновь покачнулась. Кайлеан крепко ухватил меня под локоть, и так, с его помощью, я двинулась на кухню. Каждый шаг в человеческом теле был труден, но доставлял мне неизъяснимое удовольствие.
В коридоре Кайлеан вдруг остановился и спросил:
— Данимира Андреевна, как вы сейчас себя чувствуете?
Я прислушалась к организму и сказала:
— Да вроде ничего. Голова немного кружится, но это с непривычки, потому что пол слишком далеко. А так вообще нормально.
— Тогда вы выдержите несколько вопросов, — сказал Кайлеан и подвел меня к зеркалу. — Это важно.
Из зеркала на меня глянула тощая бледная немочь с синяками под круглыми совиными глазами и со спутанной копной волос, напоминающей взрыв на фабрике макаронных завитушек. Широкая футболка свисала с меня как с вешалки, тренировочные штаны обтягивали тощие ноги, из-за чего казалось, что я стою на ходулях, зато на коленках подлые штаны жизнерадостно пузырились.
— Ой, ужас какой, — я страдальчески сморщилась и отвернулась. — Нет-нет, я еще слишком слаба, чтобы вынести это страшное зрелище. На самом деле я не такая, я немного симпатичнее… честное слово. Уведите меня прочь.
Кайлеан неразборчиво хмыкнул и отмахнулся.
— Оставьте кокетство, Данимира Андреевна, повернитесь. Мне нужно ваше отражение.
Я превозмогла себя и вновь взглянула в зеркало, мимоходом отметив, что красная нить на запястье в зеркале не отражается.
Нет, все-таки ужас-ужас, опустите мне веки.
— Мне надо кое-что выяснить, — продолжал Кайлеан, — и я намерен истратить часть драгоценной магии на необходимые иллюзии, так что отвечайте правдиво… без этих ваших штучек. Знакома ли вам такая женщина: она очень похожа на вас, только глаза у нее… м-м-м… не серебристые… а зеленые… — он провел рукой по лицу моего отражения, и цвет глаз переменился. — Волосы у нее прямые и тоже другого цвета — почти белые… — Он снова провел рукой вдоль зеркала, и волосы у зеркального изображения заструились светлым шелком. — Кожа без этих ваших… — Кайлеан в затруднении пошевелил пальцами, — крапинок…
— Без веснушек, — пролепетала я, глядя, как под плавными взмахами кайлеановской руки отражение превращается в портрет моей матери.
— Брови, пожалуй, темнее и шире… и она явно старше, хотя выглядит молодо.
