Кайлеан закатил глаза и некоторое время смотрел в потолок. Его губы шевелились — кажется, он считал до ста.
Потом он вернулся и произнес:
— Данимира Андреевна, вы красивы. Очень. Любому мужчине будет совершенно все равно, во что вы одеты. Мне тоже. Все? Довольны? Мы можем продолжать?
Я мысленно обругала себя за невольное легкомыслие. Кайлеан, похоже, решил, что таким образом я напрашивалась на комплимент.
— Простите, больше не буду.
Он продолжил:
— …Подготовьте ту обувь, в которой ходите дома, ее надо зашнуровать. Это обязательно.
Дома я ходила в полукедах на резиновой подошве, они были найдены в той же корзине с мальчиковой одеждой. Шнурки я вытащила для удобства, но помнила, куда их положила, — на полку рядом с приветом из прошлой жизни — космическими «Джимми Чу».
— Кстати, — сообразила я. — Вы же обещали испепелить те розовые босоножки! Помните?
— Обещал — испепелю. Вечером. А вы обещали показать, как в них ходят.
Я замялась, потому что, когда обещала показать Кайлеану, как ходят в «Джимми Чу», в наших отношениях еще не было оттенка нездорового интереса друг к другу. Я даже предполагала устроить для Кайлеана шутливое шоу в виде хождения по подиуму. Теперь же стало очевидно, что подобные шоу нам противопоказаны.
— Да чего там показывать. Ходят и ходят. Ну, покажу, конечно…
— Вечером, — сказал Кайлеан. — Когда завершу приготовления. Заодно проверю свой уровень. А пока можете собираться. Сувениров с собой не брать.
Если сувениров не брать, то чего тогда собираться?
— А-а… — сказала я. — Пойду поглажу рейтузы.
…Поздним вечером я надела любимые клетчатые брючки и розовые босоножки, вышла в коридор и встала у зеркала.
Да, эта обувь действительно была хороша… и ноги мои были хороши… и я сама… на мгновение в душе всколыхнулись позабытые приятные ощущения, когда хотелось носить невероятные наряды и поражать этими нарядами кого-то особенного… как же давно это было…
В коридор из библиотеки вышел Кайлеан, и я в срочном порядке вернулась в реальность, сделав скучное лицо. Как бы ни хотелось мне поразить воображение принца Эрмитании, делать этого было нельзя ни в коем случае. Напротив, надо было ежечасно помнить, что мы ни в коем случае не мужчина и женщина, мы — товарищи по несчастью.
Чук и Гек.
В общем, братья по оружию. А один брат по оружию не должен крутиться перед другим с тривиальной целью похвастаться ногами и прочими частями тела.
— Вот. — Я вяло потопталась на месте. — Как-то так. Ничего особенного.
— Одевайтесь, пойдем во двор. Накиньте полушубок, а эти… как их… не снимайте.
Я удивленно воззрилась на него, но послушалась.
Мы вышли во двор.
На небе кружились звездные водовороты, и я на миг задумалась: увижу ли я еще когда-нибудь это сказочное зрелище?
Кайлеан, стоя на крыльце, вдруг странно сгорбился, приложил руки рупором ко рту и выдохнул. Волна колышущегося воздуха пробежала по снегу, обнажая полосу темного асфальта.
Полоса дошла до центра двора, и там вспыхнуло такое высокое пламя, что двенадцать месяцев, увидев этот костер, умерли бы от зависти.
Кайлеан повернулся ко мне, его глаза опять тлели красным.
— Идите, Данимира Андреевна. Бросьте обувь в огонь, и с неприятными воспоминаниями будет покончено.
Я приоткрыла рот.
— А назад как? Может, валенки взять?
— Идите, — с нажимом сказал он.
И я пошла. После превращения Кайлеана Георгиевича в снегоуборочную машину спорить с ним совершенно не хотелось.
От асфальта поднимался пар, холодно не было. К тому же дополнительный обогрев сзади придавал взгляд Их Высочества. В результате я все равно почувствовала себя идущей по подиуму.
Дойдя до костра, я сняла босоножки и осталась босиком — асфальт оказался теплым.
Немного постояв и легонько повздыхав, я бросила «Джимми Чу» в костер — пламя подхватило их, несколько раз, играючи, подбросило вверх, и наконец еще в воздухе они почернели, потом посерели и осыпались пеплом в костер.
Я почувствовала ощутимый укол сожаления и поспешно повернулась спиной к костру.
