это наше с тем существом личное дело.
…Когда затихли звуки флейты, за которой я гналась всю ночь, но так и не смогла настигнуть, заря бросила золотой отсвет в чердачные окна, а небо над колодцем сменило серо-фиолетовый ночной оттенок на утренний белесо-голубой.
День обещал быть хорошим.
А вдруг это мой последний день на земле?
Последнее я, должно быть, произнесла вслух, потому что крысиная ведьма сделалась очень серьезной.
— А теперь слушай меня очень внимательно, ведьма Данимира. Я могу открыть тебе врата. Силы у меня уже не те, поэтому проход будет чуточный. Человек не пройдет, а кошка, пожалуй, протиснется.
— Звучит как «врата в ад», — вяло сказала я. Мне снова хотелось спать. — А что там, за вратами?
— Убежище. И только от тебя будет зависеть, превратишь ты его в ад или в рай. Больше ничего предложить не могу. Решай сама. Но здесь или сама загнешься, или найдут и погубят — силенок у тебя совсем не осталось. Сейчас ты легкая добыча для всех. И думай скорее, слышу: наши приближаются…
— «Наши» — это кто? Крысы?
— Нет, мишки коалы, — съязвила старуха. — Помнишь про клочки по закоулочкам? Ну? Соображай быстрее, а то сейчас «Щелкунчик» Чайковского начнется, а ты у нас не Маша, ты, как выяснилось, Лариса Ивановна.
Соображать, в сущности, было нечем.
— Открывайте ваши врата. Но повторю: если вы меня погубите, вам будет стыдно.
— Да что же это такое! — зашипела крысиная ведьма. — Ступай уже! — Она взмахнула лапой в сторону той самой наглухо закрытой арки, ведущей в седьмой двор.
Я оглядела ворота. Они были обильно размалеваны краской из аэрозольных баллончиков. Среди надписей присутствовало несколько имперских, охраняющих Питер заклинаний: «Цой жив» и «Зенит — чемпион». Исписанные листы железа закрывали решетку до самого асфальта. Сверху и по бокам решетка прикрывалась не до конца, но по видимым фрагментам было понятно, что между частыми чугунными завитушками сможет просочиться только воробей.
— Но там же закрыто?
— Иди, тебе говорят! — воскликнула крыса. Ее взгляд напрягся, глаза блеснули красным, лапа с рунным браслетом повелительно вытянулась в сторону ворот.
Я без энтузиазма похромала в ту сторону.
Куда идти-то, если все наглухо загорожено?
— К воротам! Быстрее! В правый угол! — снова отрывисто выкрикнула ведьма, словно она была умным болельщиком, а я — недогадливым футболистом.
…Серые тени отделились от стен домов. Я оглянулась и увидела: их было много, и они наступали полукругом. В два прыжка я подскочила к воротам и там заметила наконец, что правый нижний угол железного листа размыт, дрожит и понемногу, с усилием, отгибается, образуя треугольное отверстие размером не больше моей головы.
Перед тем как протиснуться в дыру, я нерешительно сказала:
— А с вами все будет в порядке?
— За себя волнуйся, — посоветовала ведьма. — Не тормози! — И добавила вдруг севшим старческим голосом, совершенно не похожим на прежний, задиристый и командный: — Не обижай его…
Она стояла, просительно сложив лапки, будто уменьшившись в два раза.
— Кого?.. — в недоумении спросила я.
Но в этот момент крысы рванулись вперед хищной молчаливой волной, и я, коротко мявкнув от жути, обдирая бока, прорвалась на ту сторону.
Как только я очутилась внутри, железный лист встал на место, и проход в седьмой двор снова закрылся.
8
Что-то слабо теребило мое подсознание, едва я оказалась в этом месте, но что именно?
Сущность беспокойства, поманив, ускользнула.
