Что мне больше всего не нравилось в этих снах, так это то, что они казались не совсем снами; но чувство покоя и безопасности пришло сразу, лишь только я прикоснулась к Некту. Теперь я точно знала, что мучительных видений больше не будет, главное — успеть убраться восвояси до того, как он проснется.
Несколько раз за ночь Нект сбрасывал меня на пол — ворочался и лягался он будь здоров, в отличие от Чудовища, который, как только засыпал, лежал себе смирнехонько на спине и позволял себя лечить. Но я упорно возвращалась на постель. Ни за какие коврижки я не желала вновь встретиться со своими врагами.
Утром я успела ретироваться в убежище, а когда Нект вышел из комнаты, выскользнула вслед за ним.
Чувствовала я себя разбитой и невыспавшейся. В прошлой жизни у меня наверняка появились бы синие тени под глазами.
Потом мы чудесно позавтракали. Нект — чем-то, пахнущим как запеченная чиабатта с ветчиной, грибами, сыром и зеленью; запил он эту роскошь тремя чашками кофе —
После завтрака Нект направился в библиотеку и развел там бурную деятельность. Первым делом он собрал все спортивные газеты Чудовища и сжег их во дворе. Я при этом сидела на крыльце, мерзла и испытывала острый приступ ностальгии по тому времени, когда рогатый дуралей сидел рядом со мной с неизменным баночным пивом и перевернутыми вверх ногами картинками футболистов, теннисистов и гимнастов.
Костер Нект зажег спичками. По двору гулял ветер, и спички гасли. Было забавно, учитывая, что Чудовище сжег мою игрушку, просто сжав ее в кулаке.
Размышляя об этом, я издала смешок; вдруг Нект, сидевший на корточках у костра, замер, обернулся, окинул быстрым взглядом двор и уставился на меня.
Но я уже успела с грохотом опустить все ментальные щиты и уже за ними поправилась: «То есть мяу». Своему взгляду я спешно придала убедительную бессмысленность.
Он, прищурясь, разглядывал меня, я же невинно таращилась вдаль зелеными стеклянными пуговицами.
Тебе померещилось, сообщали эти честные глаза.
В конце концов его плечи расслабились и опустились. Нект отвернулся и занялся прежним делом, а я смогла расслабиться, выдохнуть и отругать себя за беспечность. Наверное, сентиментальные воспоминания о золотых денечках с Чудовищем вызвали непозволительный приступ беззаботности.
Вернувшись в библиотеку, Нект расчистил место у окна, передвинул туда письменный стол, принес из гостиной стул, нашел в верхнем ящике стола огрызок карандаша и пачку пожелтевших листов, на которых были распечатаны не то таблицы, не то товарные накладные. Обратная сторона листов была чистой, и Нект сразу же принялся чиркать на них какие-то размашистые узоры.
Я наблюдала за ним, сидя на подоконнике, из-за занавески, и, поскольку он всецело отдался своему занятию, наконец смогла его хорошенько рассмотреть.
Он был не стар, но до какой степени молод — понять было трудно. Кошачье восприятие не могло точно определить человеческий возраст, а если учесть, что сидящий передо мной являлся не совсем человеком, то понятие возраста становилось и вовсе растяжимым. Папа говорил, что у нашего Императора один из советников помнил Сноудонскую встречу, но, по словам папы, этот советник и выглядел соответственно — ходячей мумией.
Вряд ли демон, сидевший передо мной, мог быть таким уж древним старикашкой — он и в ипостаси Чудовища двигался легко, плавно, как будто еле сдерживаемая сила гуляла по его мышцам…
Я глазела, от усердия склонив голову набок.
Густые темные небрежно обрезанные волосы обрамляли длинное лицо. Так криво могло получиться, если срезать пряди ножом. Бледная кожа плавно облегала высокие скулы, решительно выдвинутый подбородок, на котором уже проступила тень щетины. Очень прямые, очень черные брови хмурились, губы были тонкими и недовольно кривились — что-то там не сходилось в его загадочных чертежах. Глаза, как я уже заметила ранее, напоминали мартовские серые льдины… и мне это нравилось. Хватит с меня улыбчивых красавчиков, располагающих к себе с первого взгляда. Вот передо мной адский демон, которому нельзя доверять, и он имеет честную физиономию злыдня и эгоиста.
Вот и будем иметь в виду.
И замечательно.
Мои размышления прервал Нект. Он бросил карандаш на стол, откинулся на спинку стула, вскинул сцепленные в замок руки, тщательно потянулся и спросил, глядя в потолок:
— Зубы показать?
— Не надо, — машинально ответила я и по тому, как чуть приподнялся левый край его губ, поняла, что была услышана.
