11
Первым моим побуждением было сломя голову мчаться невесть куда. Я даже дернулась было в направлении двери, но раздалась команда:
— Страшила, стоять.
Я застыла с подогнутой лапой в положении «низкий старт».
— Нам надо поговорить. — Демон вперил в меня повелительный взгляд.
Я осталась на месте вовсе не потому, что его приказной тон так уж на меня подействовал. Просто поняла: бежать-то все равно некуда. Но если кое-кто воображал, что командовать парадом здесь будет он, то кое-кому предстояло убедиться, что все будет немножко по-другому.
Я поставила лапу на место, неспешно вышла из-за занавески, потянулась, зевнула, уселась, обвила себя хвостом, вскинув голову, дала полюбоваться своим ахматовским профилем и только потом повернулась к Некту, уронив снисходительно:
— Сынок, тебе сколько годков-то будет?
Лицо его оставалось бесстрастным, но я заметила, как чуть дрогнули ресницы и что-то там промелькнуло в этих льдистых глазах.
Что, не ждал?
— Это имеет значение? — холодно спросил Нект.
Я молча смотрела на него. В принципе, каким бы ни был ответ, мою карту он побить не сможет — просто нагло удвою его цифру, какую б ни назвал. Когда стало ясно, что отвечать Нект не собирается, я с удовлетворением констатировала:
— Значит, не сынок. Внучек. Так вот, внучек, человек я пожилой… мягко говоря. Я, между прочим, еще Сноудон помню, так что сам понимаешь… Я вообще-то почтенная и весьма могущественная ведьма, просто у меня сейчас… э-э-э… временные трудности. Но если бабушка в беде, это не значит, что можно обзывать ее неподобающими кличками и кричать ей «тпру», как извозчичьей лошади.
Мысль прибавить себе пару-тройку столетий явилась внезапно, как озарение, и показалась мне удачной. Это должно было удерживать демона в каких-то рамках. Предположение было зыбким, но если бы он узнал мой истинный, не внушающий почтения возраст, то его обращение не слишком бы отличалось от изначального, а возможно, стало бы еще хуже. Наверное, он немедленно начал бы строить коварные планы по облапошиванию неопытной дуры. Я же Барашек, потенциальная жертва для сильных и беспринципных мира сего.
Мне очень-очень не хотелось вновь стать кому-то расходным материалом для достижения неведомых целей.
— Никаких «эй, Страшила», — продолжила я. — Тем более что зеркала здесь есть, и я в курсе, что обладаю определенными шармом и грацией. И вообще, что это за «лежать-бояться»? Хочешь разговоров, милок, — изволь обращаться ко мне с должным уважением, я ведьма заслуженная. Убеленная сединами. И уморщиненная морщинами. Можешь звать меня Данимира Андреевна. — Подумав, я добавила: — Бабулей не зови, не люблю.
После поистине качаловской паузы Нект заговорил, и я с удовлетворением отметила, что тон его речи кардинально поменялся.
Впрочем, конец речи мне все равно не понравился.
— Я уважаю старость, Данимира Андреевна, и в состоянии относиться с должным почтением к вашим сединам и прочему, вами перечисленному, — произнес он. — Но смею заметить: уважение только тогда истинно, когда оно обоюдно. Я тоже заслуживаю соответствующего обращения. Надеюсь, мне не придется больше слышать «милок».
— Ну так представьтесь, — хмуро сказала я, подозревая какой-то подвох.
Он задрал подбородок и сказал:
— Меня зовут Кайлеан Карагиллейн Третий…
Нумерация как-то мне не глянулась. Звучало слишком пафосно и предвещало сложности в общении.
— Какой-какой? — переспросила я.
— Третий, — повторил Нект и показал мне три растопыренных пальца. — И вы можете обращаться ко мне «Ваше Высочество».
А вот это уже вообще ни в какие рамки не укладывалось.
— Как-как?
— У вас плохо со слухом, Данимира Андреевна? — спросил демон. — Наверное, это возрастное?
— Нормально у меня все со слухом, — огрызнулась я. — Просто не совсем понятно, с какой стати я должна величать вас Высочеством, а вы меня — всего-навсего по имени-отчеству. Вас, молодой человек, как по батюшке? И что, собственно, обозначает это ваше Высочество?
Лицо Некта приняло надменно-торжественное выражение. Он и до этого интенсивно транслировал во все стороны превосходство над миром, а сейчас чуть ли не нимб над головой отрастил.
— Мой отец — Георгиан Карагиллейн Второй, — выговорил он, и, судя по всему, я должна была немедленно припасть к его ногам или брякнуться в обморок от восторга.
Хм-м… Георгиан… Кайлеан Георгиевич, стало быть. А Второй, Третий… Мне это ни о чем не говорило, хотя можно было понять, что речь идет о какой-то семье с недостатком фантазии в той части, коя касалась именования младенцев.
