Черт…
Скрываться, сколько можно? Нет смысла, быстро решила женщина. Ее раскусят, это вопрос двух-трех минут.
– Я… дело в том, что я… – Она прикусила губу, гадая, верно ли поступает. – Не знаю, как объяснить. – Летательные аппараты, мешанина трубок со странными утолщениями. Оба развернулись к ней, похоже, работает автопилот… Должны понять! – Мы прилетели со звезд. Мы исследователи.
Молчание.
– Меня зовут Агелика. – Она протянула руку. Темнолицый внимательно посмотрел на нее, но руки не принял. Ах, чтоб тебя!.. С чего она взяла, что аборигены жмут руки?
– Агхелли… – повторил за ней человек. И запнулся. – Я понял, кто ты. Мы нашли тебя у обломков. Я догадался, я помню. Мобиль для путешествий в космосе. Но ты не носишь янакки.
Она не знала, что ответить. Да и что тут отвечать? Все не так. Не так! Второй беспокойно заерзал на сиденье, и женщина мимолетно пожалела, что они не наедине. Из этого она бы вытянула что нужно.
Агелика потупилась, подгоняя затуманенные анестезией мысли.
Нужно спросить, куда ее везут! Что ее ждет. Не похоже, что они настроены враждебно, но как знать?.. Нет. Поздно. Скалы за прозрачным куполом расступались. Все еще отделенное от них волнами песка, вдали показалось похожее на муравейник строение.
– Это храм, – проследив ее взгляд, бесцветно сказал темнолицый. – Радуйся, что мы нашли тебя первыми. Городские зеваки свели бы тебя с ума.
Скорее гора, чем муравейник. Шесть концентрических кругов: балконы, террасы, пандусы и далеко вдающиеся в пески каменные пирсы. Десятки похожих на насекомых летательных аппаратов. Над верхним ярусом валил дым, поднимаясь из металлических труб.
– Не бойся. Ты попала куда нужно.
Темнолицый… как он там себя назвал? Кмун? – наконец-то выдавил улыбку. Кажется, он сам считал ее ободряющей.
– Почему храм? Какой храм? К кому вы меня везете?
– Храм – это место, без которого не работает техника. Здесь хранятся знания тысячелетий.
Она хотела спросить что-то еще – но не учла, как быстро движется аппарат. Когда Агелика набрала в грудь воздуха, над ними замелькали железные мостки.
Темнолицый поднялся.
Женщина тоже хотела встать – но в глазах потемнело, а голоса превратились в далекое бормотание. Видно, на долю мгновения она лишилась чувств, а когда пришла в себя – Кмун все еще стоял над ней, без всякой жалости глядя на Агелику.
Чертова анестезия!
Она словно плыла в медленных темных водах. Между ней и пришельцем как будто повисла дымка. Из-под ворота скафандра вдруг запахло кровью. Черт… Неужели все так плохо?
Когда мгла стала совсем уж непроницаемой, Агелика почувствовала, как ее подхватывают необыкновенно сильные для человека руки.
Темная и гладкая, совсем как черный мрамор, кожа пришельца пахла пылью.
Запах сводил жреца с ума.
Чужачку положили на металлическое ложе, выстланное теплым и мягким материалом, чей секрет затерялся в веках – и девять щупалец косметической машины непрестанно колдовали над ее бледным телом.
– В Книге Цифр сказано, что их использовали до вод жизни, – тихо проговорил Лайва.
– И что?
– Да то, что пока воды не придумали, предки не только уходили, – младший жрец всплеснул руками и замялся, подыскивая слово. – Они… ломались! Это машина-лекарь, понимаешь?
Может, и так. Кмуну было сложно такое представить. Сперва трое щупалец дочиста отскребли ее тело, отслоив корку крови и грязи. Еще одно высунуло тонкую иглу и вонзило в кожу.
Пахло потом. Пахло кровью. Но через все пробивался запах, от которого жреца охватывал трепет.
Боги и предки! Какой позор…
Ты жрец, сказал себе Кмун. У тебя есть женщина, что дарит удовольствие тремя тысячами способов, описанными в завете наслаждений. У тебя есть обряды повеления, которые заставляют мир оставаться собой, и нарушать их – табу. Так должно быть, потому что так хорошо, и думать об ином нет смысла.
Но запах женщины, исходивший от чужачки, оглушал Кмуна. Ни одна подательница удовольствий не пахла
– Как думаешь, кто она? – хрипло спросил Лайва.
