Ей жаль ботинок, что могут развалиться в любую минуту.
И черная крошка кирри, достающаяся на ее долю, тоже вызывает ее жалость.
Неведомо, чего она ждала от прибытия в Куниюри. Великие путешествия часто такие – переставляешь ноги снова и снова, целую вечность. Добраться бы до ночлега вечером, это начинает казаться единственной целью, поэтому достижение основной цели пути приходит как нечто внезапное.
Ведь она не стремилась достичь мест, виденных в древних снах. Ее не влекло сюда, как чародея.
За ней гнались.
Она думает об Андиаминских Высотах, о своей матери-императрице. Вспоминает и братца Келмомаса, что не может не вызвать тревоги, но только в той степени, как позволяет кирри.
Наконец они достигают реки, столь же большой, как Сают или Семпис, широкой и величавой, темно-зеленые мутноватые воды которой полны жизни нынешней и следов прежней, поблескивающей серебром на солнце.
Повернувшись к пленнику, Капитан спрашивает:
– Это она?
Чародей с кляпом во рту смотрит на него с отвращением.
Тогда Капитан выдергивает кляп.
– Это она?
Акхеймион сплевывает, некоторое время двигает занемевшими губами и челюстью. Мимара впервые замечает язвы, обметавшие растрескавшиеся губы. Метнув на Капитана взгляд, полный презрения, старый колдун поворачивается к остальным и с показной велеречивостью произносит, хотя его язык после столь долгого молчания ворочается с трудом:
– Воззрите! Перед вами Могучая Аумрис! Колыбель человеческой цивилизации! Всеобщая колыбель!
За подобную наглость Капитан одним ударом валит его наземь.
Мимара с сожалением отмечает, что сжиматься от страха вошло в привычку.
Старик чародей первым понял, как близко они подошли к цели. Лежа в своих путах на боку, как и все ночи после пленения, в эту, поскольку Капитан бросил его на пригорок, он мог внимательно разглядеть небо через широкий просвет в кронах деревьев. Россыпь звезд на черном блюде. Вначале он глядел на них с тоской, порожденной несвободой, когда ничто за пределами ближнего круга угроз не пробуждает интереса. Но потом заметил рисунок древних созвездий.
Роговой Круг, понял он. В таком положении, как на вершине лета…
…из Сауглиша.
После этого он сносил унижения со стороны Капитана с большим достоинством.
Каменное основание выглядывало из-под земли все чаще, пока сама земля не осталась только в выемках скал. Вскоре Аумрис превратилась в пенный поток, стремительно несущийся по глубоким каньонам, ступенчатые обрывы которых раскидывались в ширину иногда на несколько миль. Отряд двигался по нависающим над рекой уступам, раз за разом спускаясь и поднимаясь по склонам отходящих от основного русла вбок ущелий, по которым в великую реку втекали малые речки и ручьи. На древнем умерийском это высокогорное плато называлось Миросал, что означало Растресканный Щит.
Через некоторое время они наткнулись на остатки древней дороги Хирил, что пересекала Миросал и где Сесватха однажды указал шайке бандитов на ложность избранного ими пути. Три вечера подряд Шкуродеры останавливались на ночлег в развалинах сторожевых башен – знаменитых Налрейнуай, башен «Бегущего огня», где зажигали сигнальные огни меж городов на Аумрис, возвещавших о мире и войне со времен кунверишаев.
И вот наконец они достигли края Щита, откуда с вершины высокого плато перед ними предстали поросшие лесом равнины до самого горизонта, скрывавшегося в дымке. Акхеймиону вид этой пустоши показался детской мазней, испортившей изящное произведение искусства. Ни следа Кайрила, дороги, вымощенной крупными плитами, сопровождавшей извилистое русло Аумрис прямыми линиями. Исчезли селения и окружавшие их сектора полей. Пропали бесчисленные струйки дыма от семейных очагов.
Чародей, правда, и не ожидал увидеть иного, незанятое место всегда заполняется буйной порослью. Но он также полагал, что они будут подвергаться атакам одного клана шранков за другим и что придется им с Клириком целыми ночами разить их заклинаниями. Их отсутствию могло быть лишь одно объяснение. Акхеймион невольно повернулся на восток – сколько же дней пути отделяет их компанию от… Келлхуса и бездонной воронки, какой был его Великий Поход.
Старику приходят на память давние дни в безводной Гедее, когда они сидели у костерка вместе с Эсменет и Келлхусом больше двадцати лет назад. И поразится прихоти судьбы, позволившей продвинуться так далеко.
Со скального плато они спустились по остаткам огромной зигзагообразной лестницы. И вскоре оказались вновь на глинистых берегах Аумрис, здесь река, вновь побурев, растеклась широко. Огромные ивы, частью не уступавшие размерами могучим вязам и дубам Косми, выставили из земли свои корни, усеяв речные воды зелеными и золотыми струями листвы. Чем дальше они продвигались, тем сильнее было ощущение странного умиротворения, словно после долгого многовекового сна страна наконец просыпалась, будто только и ждала их прихода.
