На протяжении нескольких мгновений казалось, что вся Империя встала на колени перед нею.
Но что-то… какое-то ритмичное биение… заняло его место, идя откуда-то из гулких храмовых глубин. Она узнала его сразу, хотя ее душа отказывалась в это верить. Ибо то был звук, который сопровождал самые мрачные ее сны.
Сны о войне в Шигеке… о бесконечных пустынях и прозябании Карасканда.
Сны о Святом Шиме, вырванном из рук язычников.
Бой боевых барабанов. Фанимских барабанов.
Императрица Трех Морей обернулась к идолу Анагке, который, по странному совпадению, теперь поблескивал над неподвижным телом шрайи, в то время как почти обнаженный ассассин невозмутимо стоял рядом с императрицей.
Она принялась смеяться, запустив руки в волосы…
Какой же ветреной блудницей была эта Судьба!
Глава 15
Библиотека Сауглиша
В жизни душа – не больше, чем продолжение тела, которое простирается внутрь, пока не найдет свое средоточие в духе. В смерти тело – не больше, чем продолжение души, которая стремится наружу, пока не займет всю плоть. В обоих случаях все происходит одинаково. Так перемешаны живые и мертвые.
Удушье. Слепота и замешательство.
Сначала Акхеймион подумал, что его душит кляп, но во рту ничего не было. Может, на голову надели мешок? Он заколотил руками и ногами и понял, что не связан, но больше, чем на пядь, двинуться не мог.
Саркофаг. Гроб. Он был в какой-то…
Это сон.
Паника утихла, хоть и перешла в древнюю ярость человека из прошлого, которым он стал. Он был Анасуримбором Нау-Каюти, Палачом Консульта, принцем высших норсираев, убийцей дракона! В праведном гневе он с воем заколотил кулаками по стенам своей каменной тюрьмы, проклиная имя жены- злодейки.
Но от напряжения воздух внутри нагрелся, стало душно. Задыхаясь, он принялся ворочаться, испуская рев из широкой груди. Скоро, обессилев, он мог только царапать камень, мысли его путались от стыда и растерянности…
Мысли о том, что вот так и умрешь, скребя по холодному камню.
Потом его стало трясти и подкидывать, словно гроб бросили в бурный поток. Камень раскололся, от удара клацнули зубы. Воздух струился вокруг него, такой холодный, что казался сырым. Он вдохнул, придавленный массивным осколком. Заморгал в ночной темноте и увидел низко висящую луну, которая бледно светила сквозь рваные облака и густые ветви. Потом из сумрака проступили поваленные фигуры, их невидящие глаза поблескивали в свете опрокинутых фонарей. Мертвые рыцари Триса. Он увидел свой меч, мерцавший среди покрытых рунами камней, дотянулся до него онемевшими пальцами. Но какая-то тень опередила его. Теряя сознание от недостатка воздуха, он в ужасе и замешательстве поднял глаза на своего противника…
Блестящий, покачивающийся фаллос. Узорчатые, шероховатые крылья, сложенные за спиной, возвышались, как два длинных рога, над его плечами. Кожа в пятнах, под которой вздувались грубые мышцы. Две головы: одна большая, овальная, вторая – человеческая, вставленная в челюсть первой.
Ауранг, в ужасе понял старый колдун. Предводитель Полчища. Ангел лжи.
Инхорой отшвырнул ногой его меч, согнулся над ним, как испражняющийся пес. Сжал холодными, как рыбья чешуя, пальцами его горло и приподнял над землей. Друз болтался в воздухе перед его злобным взглядом. От недостатка дыхания в руки и ноги будто впились тысячи иголок.
Тварь оскалилась – слизь растеклась по меньшему черепу.
Раздался смех, как вопль боли, пропущенный через сломанные флейты.
– Никто, – издали хрип два мерзких горла, – никто не сбежит из Голготтерата…
Послышался чей-то крик.
Колдун резко сел на лесном ковре, моргая и оцепенело тараща глаза, как любой, кто только что проснулся. Зашелся в кашле, словно пытался вытолкнуть из горла кляп. Предрассветная серая дымка окутывала все вокруг, небо на востоке сквозь спутанные ветки казалось позолоченным сланцем.
Капитан. Капитан громко кричал, пытаясь всех разбудить.
– Гробница, парни! – выкрикнул он с жуткой пародией на возгласы Сарла.
