– Пани Агата, да. Юзеф ей платит, чтобы она направляла клиентов, вы не знали? И чтобы одевалась так, как одевалась. Людям приятно, что еще сохранились традиции. К тому же у кого спросить, как не у человека с собакой? Все всегда все спрашивают у хозяев собак.
– Но она намекнула, чтобы я не брал рыбу. Так не делают за деньги.
– Это потому, что ей еще и греческая ресторация накидывает. Она и масонскую ресторацию рекламирует. Просто вы ей показались неподходящим клиентом для масонской. Послушайте, может, вас интересует масонство? Масонские знаки? Символика? У нас очень богатая история масонства.
– Нет, спасибо. Ваши масоны – по-моему, просто шуты.
– Зря вы так. Это они для отвода глаз, а на самом деле очень влиятельны, очень. Ну, вы же читали! Умберто Эко, кого там еще…
– Читал. Не надо путать жизнь и литературу.
– А как вы их растащите? – печально спросил человек-цыпленок.
– Вам как всегда?
Официант был вчерашним бэтменом. Или позавчерашним. В сущности, всякий хороший официант – бэтмен.
– Да. И я хотел бы позвонить. У вас есть тут телефон?
Если у тебя нет мобильника – ты псих или нищеброд. С другой стороны, клиент всегда прав. Ну, почти всегда.
– У барной стойки. – Официант равнодушно пожал черными плечами.
Телефон был стилизованный, черный, с диском, с латунными нашлепками. Или просто такой древний? Для прикола?
– Слушаю вас, – сказал Шпет. У Шпета был солидный, бархатный голос.
– Прошу прощения, что потревожил. Хотел поблагодарить вас. Ваши консультации оказались… бесценны. Да, вот именно, бесценны.
– Душевно рад, что мои скромные знания кому-то пригодились, – сказал Шпет. – Кстати, мне звонил Воробкевич…
– Да, и особая благодарность за рекомендацию. Он тоже очень помог.
– Настоящий хранитель, – сказал Шпет, – бескорыстный, увлеченный человек. Весьма воодушевился перспективой вывести безвестного художника из тьмы забвения. Это, возможно, покажется вам высокопарным, но вы посланы самой судьбой. Мы тут закисли, знаете. Застоялись.
Интересно, какой телефон у Шпета? Такой же? Или вообще настенный, как в старых фильмах?
– Еще один вопрос.
Он оглянулся, но бэтмен бесшумно парил где-то у окошка раздачи. Наверное, вот-вот принесут похлебку. Остынет ведь…
– Мне выпало счастье познакомиться с Яниной Валевской. Я просто… ошеломлен.
– Неудивительно, – сказал Шпет в комнате, пахнущей пудрой, пылью и сухими цветами. – Незаурядная женщина. И очень, очень неплохой голос. Хороший диапазон. Раскованность. Энергия.
Последние слова Шпет произнес чуть иначе. Суховатая, корректная оценка знатока.
– Да, я слышал ее на репетиции. А она… адекватна?
– С чудачествами, – интимно сказал Шпет. – Воображает себя как бы воплощением Магдалены Валевской. Говорит, разделяет ее воспоминания. Магдалена погибла трагически, не реализовалась в полной мере и поручила ей, понимаете? Артистическая натура, к тому же это помогает…
– Выделиться? Подать себя?
– Перевоплощаться, – поправил Шпет. – Это же династия. Очень одарены. Маргарита уехала совсем молодой, не раскрывшись, но я неплохо, очень неплохо знал Марту. Сильная женщина. И весьма… притягательная.
Голос Шпета стал бархатным.
– Особая магия, особый шарм… А как она варила кофе!
– Да, – согласился он, – ее кофе, это что-то особенное. Спасибо вам еще раз. Огромное спасибо. Вы разрешите обращаться к вам по мере надобности? За консультацией?
– Разумеется, мой юный друг, – сказал Шпет великолепным бархатным голосом, – разумеется.
Бэтмен обрисовался за спиной, намекая, что чечевичная похлебка уже подана. И стынет.
– Еще один звонок. Короткий. Кстати, а где Вейнбаум? Что-то я его не вижу.
– Вейнбаум будет здесь через сорок пять минут, – сказал бэтмен, не глядя на часы. Может, бэтмен и правда не человек?
– Боюсь, я его не дождусь. Ну, передайте ему привет. От меня. Он знает.
Бэтмен кивнул и уже собрался улетать на своих черных крыльях, но он окликнул:
– Прошу прощенья, а… вы еврей?
– На работе – еврей, – сказал бэтмен.
Визитка нашлась в бумажнике. Хорошо, бумажник на месте. Мобилу жалко. Впрочем, раньше все жили без мобилы – и ничего. И потом, всегда можно купить новую.
– Слушаю вас, – деловито сказали в трубке.
