побережьем в комфортной обстановке, максимально приближенной к временам, когда только подобные парусные суда бороздили прибрежные воды.
Пока мы, разместившись за столиком, изучали меню, прозвучал судовой колокол — и бригантина вздрогнула, снимаясь с якоря. Я невольно замерла, прислушиваясь.
— Не бойся, Рыжик, они ходят вдоль побережья по досконально изученному маршруту. Дважды в день, не заблудятся. Это безопасная прибрежная зона.
— Просто так… непривычно.
— А ты плавать умеешь?
Я удивленно вскинулась:
— Да так себе. А есть вероятность, что придется?
— На всякий случай спросил, мало ли… Но ты не подумай, я хорошо плаваю, — сообщил он с нарочито флегматичным видом, а в глубине темных глаз блестели хитрые смешинки.
— Шутник, — я укоризненно покачала головой, а потом, не выдержав, рассмеялась и рассказала: — Папа нас всегда на озера возил, но там мы только на баркасе небольшом катались. Волн нет, вода теплая и мелко, но хорошо было! А к океану отец категорически не хотел. Туман забрал у него родителей. Мы… мы с мамой его самыми любимыми девочками были… Он слишком беспокоился о нас. Берег.
— Чем они занимались? — Доминик смотрел с сочувствием.
— Мама архитектором работала. Папа — аналитиком в банке… был. Мы очень хорошо жили, они любили друг друга и меня, — поделилась я и добавила: — Когда живешь в крепкой любящей семье, воспринимаешь это как должное, естественное. И только потеряв родных, понимаешь, сколько же счастья было в жизни.
— Да, терять иногда тоже приходится, — мрачно кивнул Доминик. — Но жизнь у нас такая.
Я выпила воды из массивного резного бокала в стиле прошлого века, перед тем как признаться:
— Знаешь, мне кажется, именно накопленное тогда счастье помогло пережить их… уход и пять лет одиночества.
— Да, семья человеку может дать бесконечно много. И защитить. — Шелон смотрел на меня долгим изучающим взглядом, словно подталкивал к определенным выводам.
Нам принесли блюда, от вида которых потекли слюнки.
— Отличное место, и вкусно готовят, — похвалила я, попробовав таявший во рту, восхитительно нежный салат.
— Согласен, мне так и сказали друзья, — кивнул Доминик, довольно быстро расправляясь со своим блюдом. Заметив мою улыбку, неожиданно смутился: — Прости, не позавтракал я.
— Я слышала, у вас повышенный обмен веществ, поэтому едите больше, чем другие туманники и обычные люди. Это правда?
Шелон пожал плечами:
— У нас высокая регенерация, активность, на жесткий контроль силы тоже энергия уходит.
Я иронично улыбнулась и пошутила:
— Представляю, сколько приходилось готовить вашей маме, чтобы прокормить целых шесть прожорливых мужиков, наверняка не вылезавших из воды.
Доминик весело рассмеялся и кивнул:
— Тут ты права. Но нам повезло: мама любит готовить, и у нас дома постоянно пахнет вкусненьким. Хотя она не раз признавалась, что рада тому, что магия от отца передалась только мне и Элаю. Думала, наши братья смогут жить более спокойно и не работать на прокорм. А потом мамочкины наивные мечты о мирной жизни разбились о прибрежные рифы Мууна. Законниками стали не только мы с Элаем, братья один за другим пошли по моим стопам. И наша мама каждый раз устраивала скандал и лила слезы.
— Бедная женщина, — посочувствовала я. — А с другой стороны, наверняка государственная служба оплачивается вполне прилично, с учетом повышенного аппетита ценных шелонов и ищеек.
Доминик кивнул, но неожиданно нахмурился, задержав взгляд на мне:
— Очень прилично, но, я думаю, зеркальщик и сутевик в твоей компании получают не меньше, если не больше.
Кажется, его это обстоятельство не радует.
— Надеюсь, эта ерунда не помешает… нашим отношениям? — забеспокоилась я.
У шелона черные густые брови сошлись на переносице. И ответ прозвучал глухо, неуверенно:
— Если только с твоей стороны.
Я невольно с облегчением выпалила:
— С моей — точно нет!
— Я подумаю, как решить эту проблему… — Доминик задумчиво посмотрел на океан.
