мертвецами спасли меня от беды.
Сначала я получила «ответ», но, не успев разложить информацию по полочкам, ощутила, что кулон в моей ладони нагревается. А следом краем глаза заметила, как исказились черты лица… мумии, выражая неистовую ярость и злобу. Я выронила артефакт на грудь эядарки, а уже в следующее мгновение ее высохшие руки резко вскинулись, целясь мне в горло.
С воплем отшатнувшись, я едва не сбила с ног стоящего позади профессора Хааля и рухнула задницей на пол. А вот Зигерт увернуться не успел, ведь ему наверняка не приходилось работать в «Теренс и Крылов», где твою высокооплачиваемую выдержку и внимание тренируют маньяки, террористы, призраки-убийцы и прочая сомнительная публика.
Бедный артефактор ухватился за сухую коричневую кисть мертвеца и захрипел, вытаращив глаза из орбит. Еще чуть-чуть — и ему конец. Вот и не верь в детские страшилки о походах в полночь на кладбище.
— Осторожно! — заорал Хааль. — Не повредите древнейший экспонат…
И пока Зигерт синел, задыхаясь и безуспешно пытаясь отцепить скрюченные пальцы мумии от своего горла, ценители древностей бестолково бегали, вероятно, соображая, как ловчее, а главное — безопаснее для мумии освободить его.
Ну уж нет, я, сложив руки, смотреть, как человек погибает, не собиралась. Сконцентрировала сгусток энергии на кончиках пальцев да шарахнула этой давно почившей красотке промеж глаз. Помогло!
Мумия на мгновение замерла, жуткими засохшими глазницами таращась на меня, а тем временем Зигерт, отломав высохшие пальцы от своего горла, освободился из смертельного захвата. И пока он, стоя на четвереньках, пытался отдышаться, остальные его коллеги, приоткрыв рот, в каком-то священном ужасе наблюдали за ожившим экспонатом.
В этот момент мумия рухнула на прежнее место, под дружный испуганно-трагичный стон ученых. Правда опасения за целостность ценного трупа уступили место другому потрясению: вполне видимый из-за высокой энергетической составляющей призрак продолжил сидеть в саркофаге и, мало того, злобно щериться на живых.
Четкие контуры сероватой дымки фантома позволили хорошо рассмотреть внешность давным-давно погибшего мужчины: красавца с тонкими чертами лица, сейчас жутко искаженными. Но и доли минуты хватило понять, что именно он изменил внешность мумии эядарки, оставив энергетический отпечаток в выражении и чертах лица. Вот и разгадка тайны!
Словно из ниоткуда раздался голос фантома, сочившийся ненавистью и яростью. По счастью, мне это древнее наречие не знакомо, а вот двое ученых побледнели и отскочили от стола. А фантом тем временем поднимался, тянулся к краю саркофага.
— Бежим! — закричал лаборант.
И все как один защитники древностей рванули к дверям.
— Стойте! — окликнула я запаниковавшую толпу. — Он пленник саркофага и выйти оттуда не сможет.
— Откуда вы знаете? — проблеял Хааль.
— Я же сутевик, — хмыкнула я, немного успокаиваясь и возвращая себе уверенность и апломб. — Этот кулон — привязка к месту, а внутри суть погибшего мужчины. Честно говоря, господа археологи, я лишь читала о подобном, но никогда раньше не сталкивалась.
— Аморон? — дружно выдохнули алчные до древних находок ученые мужи, передумав убегать, и уставились на очередную загадку. — Неужели это настоящий аморон?
— Да, это темница для проклятого, — подтвердила я. — Преступника наказали за разграбление древних святынь: прикончили на месте и привязали дух к покойнице, чтобы провел вечность в одиночестве рядом с той, кого хотел обокрасть. По сути, лишить чести.
— Кошмар… — выдохнул Хааль.
— Да, вы правы, профессор, смерть ужасна, а подобное посмертие вообще не поддается пониманию…
— Кошмар, как нам повезло! — Профессор горящими глазами смотрел на меня, честно сказать, пораженную его заявлением. — Вы только представьте, настоящий аморон в нашем музее. Такие исследовательские перспективы! Ведь подобного не делали тысячи лет.
— Я уверена в одном, — холодно заявила я, обводя взглядом ученых, — этот человек заплатил за все, что натворил. И с лихвой. Необходимо вызвать экзорциста, чтобы освободить его дух. Он отбывал свое наказание уже несколько веков с момента Объединения народов. Фактически один из первых северян, хлынувших через океан на древних летательных устройствах.
— Да-да, конечно, пригласим. Надо только осторожно, чтобы не повредить артефакт.
— Я могу быть свободна? Моя работа выполнена? — бесцветным голосом спросила я.
— Да-да, конечно, — твердил Хааль, наверняка забыв обо мне в тот же миг.
Зигерт встал, потирая шею, кивнул мне на выход и тоже поплелся к дверям. Возле проходной он проскрипел, сильно напрягая поврежденное горло:
— Эвелина Андреевна, не думайте, что мы звери. Я вам обещаю, нет, клянусь, что в течение недели мы решим вопрос об освобождении этого несчастного духа. Я лично прослежу.
