пробормотав:
– Держитесь.
А Орхидея, как заправский морской волк, над которым не властна качка, крепче перехватила руками метлу и будто вросла в дно бочки.
Ехать в ступе сидя гораздо удобнее, скажу я вам, даже если сидишь на коленях непонятно у кого.
Вдруг раздалось громкое пиканье. Раз, два… трижды.
– А! Работают, – сказал инспектор. Поднял левое запястье – часы мигали красным светом. Бондин обхватил меня с другой стороны правой рукой и нажал кнопку на часах. Те погасли. – Мы пролетели над границей поместья, – пояснил он мне.
Как приятно сбежать из-под ареста. Даже если это и не побег вовсе, а разрешенная инспектором вылазка. Потом я вдруг подумала… И спросила, перекрикивая шум ветра:
– А если люди увидят нас?
– В смысле, что вы меня обнимаете? – лукаво спросил он.
Я и правда держалась за его плечи. Ну не улетать же из этого ведра!
– Что по небу летит бочка! – возмущенно крикнула я.
– А, нет, они видят, что по небу летит дельтаплан, правда, с тремя планеристами, – он улыбнулся. – В наш век довольно просто замаскироваться. В технику верят, в чудеса нет.
Я почувствовала, что мы снижаемся, потом – что резко падаем, но затем мы довольно мягко приземлились. Я отлепила лицо от пиджака инспектора и открыла зажмуренные от страха глаза. Рыжий улыбнулся:
– Приехали.
Я и сама увидела, что приехали: мы остановились на берегу реки, и метрах в десяти от нас невысоко над землей выделывала кульбиты похожая на нашу бочка. Судя по всему, ей было очень весело: она шныряла в полуметре над травой, переворачивалась, вдруг резко взмывала на метр-другой вверх, потом снова летела к земле.
Я вскочила с колен инспектора.
– А вот и ступа Маргариты Петровны, – сказала Орхидея и похлопала метлой по боку нашей бочки: – Стоянка. – Потом повернулась к инспектору: – А теперь что?
– Это ведь недалеко от «Золотых тополей», – сказал инспектор, поднимаясь и оглядываясь.
– Ага, – сказала Орхидея. – А на том берегу, чуть подальше, выше по течению, наша с мамой ферма. Да и это место я знаю, мы сюда на Ивана Купала приходим, водяные нам гадают.
– Кто? – не поверила я своим ушам.
– Да живут тут два прозрачных увальня, – сказала Орхидея, – в реке. Ты им венки кидаешь. Если утащат, то не будет у тебя в этом году жениха, – голос ее погрустнел. – Мои всегда утаскивают.
Мой бы тоже в этом году утащили, наверное.
– И зачем они сюда приехали? – тихо недоумевал инспектор, выходя из бочки.
Я и Орхидея вышли тоже.
– Там, у берега, причал, – сказала Орхидея. – Лодки.
– Лодки? – переспросила я. – Но зачем? Они ведь могли и дальше лететь в ступе.
– Ступы не любят летать над большой водой, – объяснила Орхидея. – Боятся.
Ступы. Боятся. Почему бы и нет? Если они берут след, сбиваются в стаи и иногда пасутся на воле, то почему бы им не иметь страхов?
Мы пошли за Орхидеей по тропинке. Я разглядела, чем занимается Маргаритина бочка: она ловила собою белых бабочек-капустниц.
Потом мы спустились к старому серому причалу. Около него колыхались на воде сбившиеся в кучу лодки.
– Куда они могли поплыть? – спросил сам себя инспектор, присаживаясь на корточки и глядя на лодки.
– Как куда? – удивилась Орхидея. – Конечно, к Бабе-Яге.
Чего? Они бы еще сказали, что Кощей Бессмертный существует!
– Точно! – воскликнул Бондин, ударяя себя по лбу. – И как я сразу не догадался! – Он вынул из кармана бумажку, которую дала ему мать Мелиссы. – Она идет первым пунктом!
– Кто-кто? – спросила я.
– Баба-Яга, – сказал инспектор, засовывая бумагу обратно в карман, так что я не успела в нее заглянуть и прочесть, что там на самом деле написано.
А может, они сговорились и издеваются надо мной? Я даже в раннем детстве в Бабу-Ягу не верила.
– Но зачем им местная устроительница, – продолжал рассуждать, будто сам с собой, инспектор, – если они едут на остров?
