– Да? – удивилась я. Вот о придворных светских бабках-ежках я точно никогда не слышала.
– В те давние времена, – сказала Орхидея, – это кажется, при Екатерине Великой было… Бабами-Ягами называли самых м-м… суровых ведьм, которых все боялись.
Типа Далии, что ли?
Мы плыли посередине реки, по обоим берегам зеленел ивняк, только редкие крапинки светло-желтых листьев выдавали, что уже сентябрь. Перед лодкой взметались в воздух брызги воды, а иногда поднимались два смешных фонтанчика. Плыли мы быстро. Похоже, магические дельфины знали свое дело.
Послышалось далекое жужжание где-то в небе. Оно приближалось, становилось громче.
– Кукурузник, – сказала Орхидея, вглядываясь вдаль. – Гудит совсем как мой. – В руках ее появились очки, потом они превратились в круглое стеклышко на цепочке, потом – в лупу, потом вдруг – в тяжеленный микроскоп, который Орхидея уронила на дно лодки, подняла, и микроскоп превратился в капитанскую фуражку.
Орхидея все эти мгновения ругалась как извозчик. Правда, почти беззвучно. Но все же я поняла, что уроки особой лексики у нее брать можно.
Самолет пролетел мимо в высоте и исчез за облаками.
– Елки, – сказала Орхидея. – Не получился.
Тут в ее руке появился бинокль.
– Теперь уж ни к чему, – сказала Орхидея и выкинула его в воду.
– У вас есть самолет? – удивилась я.
– Да, чтобы летать за покупками, – ответила Орхидея.
Недурственно. Я представила стоянку возле супермаркета, где сейчас работала, вернее, работу в котором только что бросила, и как на эту стоянку приземляется самолет. Круто.
А Орхидея продолжала:
– Мама обожает французские вина, а я бельгийский шоколад. Вот и приходится. Далековато немного. Зато вкусно.
– А вы не можете разве их магией сотворить? – поинтересовалась я спустя секунды две, когда мой мозг свыкся с мыслью, что вместо супермаркета можно каждый день летать за покупками в другие страны.
– Мы любим настоящее. И потом, в них есть чуточка магии, это точно. Особенной. Так что просто так их не сотворишь.
Я кивнула и вдруг вспомнила:
– А как же ступы? Мы их там оставим?
– Да пусть резвятся, – махнула рукой Орхидея. – Нагуляются, сами домой вернутся.
– Ну вот, кажется, и приехали, – сказал инспектор.
Орхидея шевельнула рукой, брызги и фонтаны исчезли, лодка замедлилась.
Инспектор надел свои гламурные очки и поглядел на правый берег:
– Ага, точно.
Я повернула кольцо: торчавшая на берегу кривая палка оказалась затейливо декорированным золотым указателем: «Свадебный салон Розы Бабы-Яги». Возле указателя цвели большие кусты розовых роз.
К воде спускались широкие беломраморные ступени.
Инспектор с помощью весел причалил к берегу и бросил конец веревки с петлей на один из железных столбиков, выстроившихся в ряд на берегу. Потом, перебирая веревку руками, притянул лодку к самым ступеням и выпрыгнул на мрамор. Обмотал веревку вокруг столба и помог выбраться на берег мне и Орхидее.
Орхидея подошла к столбику, освободила веревку и заново завязала, то есть буквально запутала ее вокруг столба, причем веревка засветилась синим.
– Двойным магическим узлом, – сказала Орхидея. – А то знаю я этих водяных. – Она с подозрением посмотрела в тихонько плещущуюся воду, где не было никаких водяных.
У меня начала кружиться голова, и я выключила око. Мраморные ступеньки исчезли, вместо них под ногами были будто бы природные уступы, покрытые мокрой глиной. Но через подошву кроссовок я чувствовала гладкую твердую поверхность. И кроссовки были чистыми, когда мы поднялись по косогору наверх, к сучковатой, длинной палке, под которую маскировалась табличка.
От указателя начиналась песочная дорожка, она скрывалась в зарослях ивняка. Орхидея пошла по ней вперед – бодро и даже, я бы сказала, весело. Похоже, она была в восторге от предстоящего визита к бабе-яге, то есть к Бабе-Яге, Розе.
Мы с инспектором шагали позади.
Пройдя сквозь выстриженный в ивняке тоннель, мы оказались на открытом пространстве. Дорожка бежала дальше и уходила в густой березово-
