сосновый лес.
Я снова повернула кольцо. Поляна вокруг запестрела крупными разноцветными ромашками. Я оглянулась: вместо густого ивняка по обеим сторонам дорожки высился живописный плетень, за которым качали головами огромные золотые подсолнухи.
– Как здесь красиво, – проговорила я.
– Что ты! – радостно воскликнула Орхидея. – Дальше вообще совершенные чудеса!
– Пыль в глаза, – пробурчал рыжий.
Я посмотрела на него. Чем ближе мы подходили к лесу – березы и сосны остались собой и в магической серебристой дымке, – тем инспектор становился мрачнее. Не любит Бабу-Ягу?
– Да, кстати, – обернулась Орхидея, – у вас деньги-то есть? В смысле – митриловые. А то она ведь и разговаривать не станет, если вы не за покупкой.
– Вы ведь сказали, вы хорошие подруги? – заметил инспектор.
– Ну как, подруги, – сказала Орхидея, – она продавец, я клиент. Как обычно: купишь – подруга, не купишь… Хотя я вообще-то всегда что-нибудь… Ну в смысле, если надо ради дела, я и сегодня тоже… – Она осеклась и быстро исправилась: – Я что-нибудь куплю.
– Вам не надо тратиться, – сказал инспектор, – если понадобится, я куплю что-нибудь на служебные деньги.
– Ну, тогда хорошо, – с неловкостью и явным сожалением согласилась Орхидея.
Мы забрались в самую гущу леса. Шурша, трепетали золотые листья-монетки белоствольных березок, высоко, до самого голубого неба вздымались темно-зеленые сосны. Белоствольные улыбчивые березки казались мне невестами, а серьезные молчаливые сосны – женихами.
Вообще странно открывать свадебный салон в таком, мягко говоря, не слишком людном месте. Зато здесь было красиво и на душе становилось радостно: вон какие нежные две березки стоят впереди по сторонам тропинки и стайка воробьев на их ветвях так весело и громко чирикает!
– А далеко еще идти? – полюбопытствовала я.
– Не можешь долго смотреть на магический мир? – спросил вместо ответа рыжий. – Еще не привыкла?
– Не привыкла, – созналась я и включила око.
Две березки впереди оказались резными деревянными, увитыми цветущим вьюнком, столбами, на которых держалась большая, тоже резная, вывеска: «Добро пожаловать, влюбленные!» На вывеске сидели и ворковали белые голуби.
– Ух ты, – только и сказала я.
– Под вывеской лучше ускорить шаг, – сказал инспектор сухо.
– Почему это? – спросила я.
Он пожал плечами:
– Голуби есть голуби. Могут и закапать кое-чем.
Ох. Какой бесчувственный, неромантичный тип! Хотя к чему мне его романтичность. Пусть ищет моего Мишу – вот его дело.
Но шаг под вывеской я все-таки ускорила.
Едва мы под ней прошли, кусты, нависавшие над дорожкой, приподнялись, раздвинули свои ветви, и нашему взору открылась большая поляна. Посреди нее стоял огромный двухэтажный терем, с узорчатыми ставнями, с балконами, с высоким крыльцом. Перед теремом, слева, был круглый прудик, и в нем плавали два величавых белоснежных лебедя. Я выключила око, но терем и прочее ни капельки не изменились.
– А если сюда вдруг какие-нибудь туристы забредут? – предположила я. – Они не удивятся?
– Не забредут, – сказал инспектор. – Это магическая территория. Так же как все поместья и другие строения наших. Просто не пройдут за очерченную магией внешнюю границу, – махнул он рукой на лес вокруг.
– Знаете что, – вдруг сказала Орхидея, – вам бы, инспектор, лучше не говорить, кто вы. У мадам Бабы-Яги были в прошлом году некоторые м-м… споры с одним из Департаментов… с налоговым. Лучше я скажу, что пришла кое-что купить, а вы мои друзья, да?
Инспектор не успел ответить, потому что на крыльцо выскочила женщина лет пятидесяти, высокого роста и с распущенными черными волосами. На ней были цветастые блузка и юбка и ажурная шаль на плечах.
– Инспектор! – воскликнула она. – С новой невестой пожаловали! Уже! Какой вы шустрый!
С новой? Этот сухарь, что же, недавно собирался жениться? А так и не скажешь! И, видимо, свадьба почему-то не состоялась. Вот он и мрачнел всю дорогу.
Сухарь заалел как мак, потом сказал:
– Я? М-м… да, вот с ней, – и показал на меня.
– Ты сдурел? – прошипела я.
– Ты же слышала, она не любит официальных лиц, – быстро проговорил инспектор, едва шевеля губами.
Раскинув руки, будто желая обнять нас всех, женщина сбежала с крыльца и воскликнула взбудораженно:
