Но я чувствую, что мой голос становится сильнее.
Тру помогает мне защелкнуть замки на запястьях и лодыжках. В день заплыва Альдо лично убедится в том, что они надежные. А пока достаточно того, что я в этом уверена.
– Если я решу, что время выходит, – заявляет Тру, – то прыгну в воду и спасу тебя.
– Я ведь могу утащить тебя на дно, – говорю я. – Ты хоть плавать-то умеешь?
Он смеется:
– Конечно умею.
– Никогда не видела, чтобы ты плавал.
– Научился еще в детстве, – поясняет он. – А такие навыки остаются потом на всю жизнь. Есть вещи, которые не забываются.
Это точно. Я смотрю, как Тру толкает свою тележку с рыбками и угрями к другой дорожке, и понимаю, что никогда не забуду того, что он для меня сделал.
Через несколько минут Тру поднимает руку в знак готовности. Я прыгаю в воду. Первой Тру выпустит на дорожку рыбку с ключом, а потом уже и всех остальных.
Ага, вот они. Рыбки двигаются в мою сторону, я вижу вокруг каждой завихрения из пузырьков. Они такие быстрые, красивые и… целеустремленные. Рыбка с ключом приближается ко мне, когда у меня уже готовы разорваться легкие. Один из угрей жалит меня.
– Открывайтесь, – говорю я замкам и сразу чувствую, как освобождаются от цепей запястья и лодыжки.
Сработало.
Я позволяю рыбке с ключом подплыть ближе. Тру не знает, что она мне вовсе не нужна, что я могу открыть любой замок, сказав одно лишь слово. Как только эта рыбка касается меня, я ловлю ее, забираю ключ из-под ее брюшка и приказываю замкам упасть. Замки подчиняются, и я плыву.
Угорь жалит меня.
Еще один.
– А ну-ка прочь отсюда, – мысленно приказываю я, но, естественно, ничего не происходит.
Моя сила в моем голосе.
Я уже готова открыть рот и произнести команду вслух, готова впустить в себя воду и выпустить наружу слова, но делаю над собой усилие и продолжаю плыть дальше. Мое длинное сильное тело отчаянно увертывается от маленьких быстрых рыбок. Мы «танцуем» почти по всей длине бирюзовой дорожки.
Может, мои умственные способности и далеки от совершенства, но вот собственное тело всегда мне нравилось. Мне приятно чувствовать, как сгибаются и разгибаются локти и колени, как покачиваются в воде заплетенные в косички волосы, я чувствую себя ловкой и сильной. Я вспоминаю маму. Неужели правда, что там, где она теперь, у человека нет тела, а остается только душа? Мне не под силу представить такое.
У меня сильное тело и сильный голос. Конец дорожки уже близко, но я больше не могу бороться. Всему на свете есть предел.
Я приказываю металлическим морским существам не приближаться ко мне. Слова вырываются из моего рта, и его заполняет вода, а рыбки с угрями мгновенно подчиняются.
Моя сила растет и меняется, я чувствую это. Интересно, все началось в храме, когда в день ухода Бэй я произнесла одно-единственное слово? Или это уроки Майры принесли свои плоды? А может, мою силу просто-напросто подпитывает отчаянное желание как можно скорее выбраться Наверх?
Когда я выныриваю в конце дорожки, Тру очень внимательно на меня смотрит. Он понимает: что-то пошло не так, как было задумано.
– Рио, – спрашивает Тру, – что с тобой случилось ближе к концу?
Я трясу головой, будто не понимаю, о чем это он.
– Все прошло просто замечательно: именно так, как мы и хотели.
Я начинаю сознавать, на что способна, и невольно улыбаюсь.
– Ты сделала это, – говорит Тру и протягивает мне руку, чтобы помочь выбраться на бортик.
В этот момент между нами словно бы проскакивает искра. Я счастлива, и Тру рад этому, но в его глазах сквозит тревога. Неужели догадался? Он стоял близко и вполне мог заметить, как я говорю под водой. Допустим, мой помощник заметил это, ну и что дальше? Тру ведь не знает, что я сирена, а даже если бы и знал… Всем известно, что сирены способны манипулировать людьми, и только мы с Майрой такие особенные, что можем командовать неодушевленными предметами.
– Кто хоть раз увидит, как ты плаваешь, запомнит это навсегда, – с чувством произносит Тру.
Надо же, а ведь я совсем недавно подумала, что никогда не забуду о том, что он для меня сделал. Тру буквально излучает тепло. Мне бы так хотелось, чтобы это тепло окружило меня со всех сторон, чтобы он взял мое лицо в ладони и согрел всю, до последней клеточки.
Дикая мысль, но я страшно замерзла и устала, так что у меня разыгрались нервы. Да еще приходится постоянно контролировать свой голос. Сделав над собой усилие, я отвечаю спокойно:
