ее.
– Но ведь духов воздуха не существу… – И стеклодув засмеялся. Что он такое говорит? Он собрал в ладонь пряди волос своей саламандры, восхищаясь их стеклянной хрупкостью. Она была так дорога ему – он сделает все что угодно, чтобы ее не потерять. Разве не пришла она к нему нежданно и таинственно, как дар иного мира? – Гарленд, я был бы дураком, если бы не последовал вашему совету, – сказал Ксан. – Это вы рассказали мне об огне саламандры. Помогите мне наносить дров, и я сделаю по цветному шару для каждой двери, каждого окна и для труб в доме и мастерской.
Девушка все время ходила за ним по пятам. Он никак не мог ей объяснить, что, переступая порог, он не исчезает навсегда, что он скоро вернется. Она, похоже, ничего не умела – только целоваться, – хорошо хоть занавеску ей удалось задрапировать так, чтобы двигаться свободнее. Стеклянные сосуды на полках и в печи очаровали ее, и она показывала то на них, то на Ксана, словно понимала, откуда они взялись.
Убедившись наконец, что, пропадая с глаз, Ксан не исчезает навеки, Саламандра присела на пенек, пока двое мужчин переносили поленья из сарая к печи.
Гарленд вскинул голову на ходу и прищурился:
– Что это?
Ксан нес охапку миртовых и дубовых дров. Он поднял голову и увидел, что с неба вниз летит огромный голубой кувшин. Он с удивлением узнал копию сосуда, который сделал в первое утро своего испытания. Когда кувшин бухнулся на землю рядом с пнем, Ксан выронил дрова.
Из основания выросли ноги, из середины руки, а из носика с громким «Хлоп!» показалась большая уродливая голова.
– Нет!
Ксан бросился к девушке-саламандре, Гарленд за ним следом, но демон, ухмыляясь, схватил ее и закинул прямо в кувшин. Когда он огромным прыжком перескочил через опушку, Саламандра стала визжать. От ее криков демон радостно заревел и прыгнул на гору, что высилась невдалеке от хижины. Он завис в воздухе – ручка и кромка кувшина темнели, как тучи, а средняя часть почти слилась с небом – потом резко опустился на землю и исчез.
– Я найду тебя! – крикнул Ксан и бессильно рухнул на колени. Кувшин скрылся из виду.
– Вставай. – Гарленд поднял его на ноги. – Я на машине.
И они помчались по петляющей дороге от мастерской к горе Каллоуи.
– Вы видели, куда они полетели? – Ксан высунулся из окна, глядя вверх.
– Ее волосы горят на солнце, как огонь. Вон они, на дороге к вершине.
Минут через пятнадцать они съехали с асфальта и, выйдя из машины, нырнули под кроны деревьев.
– Может, поздней зелени наберу. – Гарленд кивнул на закинутый за плечо мешок.
Целый час прочесывали они горный перевал и наконец нашли расщелину.
Из нее поднимались клубы пара и слышались голоса.
Фермер поднес палец к губам.
– Скаг, видел стеклянную куколку? Хорошенькая. Такую помучить одно удовольствие!
– Ха! Да это саламандра! Я их уже целый век не видывал!
– Ах ты темнота, сажа каминная! Ну ты и остолоп! Я такую видел на прошлой неделе в кузнице в Малой Азии.
– Врешь!
– Я достал щипцы – хвать эту тварь за хвост и деру, пока меня в пламени было не разглядеть. Я как раз грел лапы у огня, когда саламандра вылезла из полена наружу!
– Дурень косолапый!
Раздался тяжелый удар, словно палицей по черепу, вой и отрывистый треск, как будто взорвалась череда хлопушек.
Друзья отпрянули от расселины и притаились у поросшего триллиумом и тигровой лилией пригорка.
Ксан схватил фермера за руку:
– Когда я выручу ее, как мне достать ей душу?
Гарленд только головой покачал:
– Про это в энциклопедии ничего нет. В старых сказках говорится, дескать, женись. А еще может крещение подействовать, правда, если только не убьет. Но наверняка, по-моему, никто не знает. Кто бы тебе помог, так это какой-нибудь добряк с лишней душой. Но где такого найдешь?
– Я бы ей отдал половину моей, если бы только знал как… Пойду, спущусь в расщелину. Если не вернусь через три часа…
– Я подожду. Увидишь, в два счета обернешься. Держи. – Фермер пошарил в кармане куртки и вытащил темно-красное яблоко. – Арканзасское наливное из собственного сада, перезимовало в погребе. Бери – вдруг проголодаешься? Могу еще куртку одолжить, хочешь?
Они выехали из дома Ксана в такой спешке, что на нем не было ничего, кроме брюк и потертых башмаков, надетых у двери. Он сунул яблоко в карман:
– Куртка вам нужнее. Что-то мне подсказывает, что там мерзнуть не придется.
