– Какой, ты сказал, твой любимый пирог?
– С черникой, с брусникой, с абрикосом, хотя нет, с абрикосом невкусный, а самый любимый – мамин яблочный пирог. Мамаша моя была злющая старая ведьма, однако тесто умела замесить и пироги пекла так, что пальчики оближешь. Бывало, хрясь меня скалкой по пальцам, только я попытаюсь стащить кусочек теста или ложечку начинки. – Физиономия будущего Метакарриуса скривилась, казалось, он чуть не заплакал, но встряхнулся и, овладев собой, запел вместо этого писклявым фальцетом: – «
Вместе с этой белибердой изо рта у него вырвались зеленые струйки слюны и с шипением упали в волны, распространяя запах тухлых яиц.
На ощупь яблоко оказалось каким-то мягким. Вытащив его, Ксан понял, что в кармане оно испеклось, значит, озеро было и впрямь горячее, чем казалось. Арканзасское наливное треснуло, пустив ему на ладонь слезу горячего сока.
– А как насчет печеного яблочка? За него не продашь ли душу?
Адвокат захлопал глазами:
– Адам – фокусник-карманник, что ли? Это что за игра? Небось тебя с твоими штучками демоны подослали?
– Нет, ничего подобного. Яблоко лежало у меня в кармане. Мне его друг дал.
– Друг… – Адвокат подумал. – Ах да, друг. Припоминаю это слово… Это вроде как дыба с шипами – для медленного зажаривания?
Ксан не отвечал. Болезненный участок под лопаткой расширялся.
– Могу его и обратно положить. – Он поднес яблоко к носу и понюхал. К горлу подступила тошнота. – Или съесть. Может, так будет лучше. Возможно, душа тебе еще пригодится.
– Ну уж нет! Я готов на обмен. Учти, это взаимная передача необремененного залогом имущества. – И он сунул искалеченную душу в свободную руку Ксана, а сам потянулся к яблоку.
– Ты точно уверен? – Стеклодув хотел получить выживший остаток души, но опасался, что от такой сделки внутри останется шрам.
– Точнее некуда! Яблоко хочу, а не твои уродские штаны, – прохныкал Адвокат.
Ксан вложил яблоко в жадно сжавшиеся когтистые пальцы. Адвокат забрался на крутой берег и принялся терзать вожделенное лакомство, облизывая его, перекатывая и кусая.
Игра закончилась. Пора уходить.
Ксан брел по волнам, пока огонь не подступил к самой шее. Он не выпускал свою добычу, похожую на нагретый в печи кусок стекла. Когда голубой огонь отжег почерневшую кромку, душа начала распускаться в его пальцах. Пол пещеры ушел из-под ног, и Ксан быстро поплыл к камню. Добравшись до его дальней стороны, он увидел, что Адвокат не соврал. Девушка-саламандра была привязана к камню, а рот ее заткнут оторванной полоской занавески. Он развязал веревки и вынул кляп.
– Почему тебя так долго не было? – Волосы рассыпались по ее белым плечам, золотые и шафрановые искорки сверкали в глазах цвета меди.
– Ты разговариваешь!
– Это демон вложил мне в рот слова. – Она обняла Ксана за шею и засмеялась – словно зазвенели стеклянные колокольчики.
– Он… чем-нибудь тебя обидел? – Ксан нежно обнял ее, ощущая грудью мягкость медных волос.
– Только словами, их было так много, сразу… даже больно стало. И еще Муллигрубиус придет, как только обернется, со своей шайкой. Вот что он сказал.
Они вошли в голубой огонь, и, прежде чем научить Саламандру плавать, Ксан подарил ей долгий поцелуй – и вдобавок кое-что еще.
– Открой рот, – сказал он.
Саламандра послушалась, и он засунул ей в рот нежную, как кисея, душу и прикрыл губы ладонью. Глаза Саламандры наполнились слезами, но она крепко ухватилась за него, и они поплыли по волнам, над смазанными лицами мертвецов. А потом Ксан плыл к берегу, таща за собой девушку, неумело подгребавшую руками и ногами в жидком огне. Когда огонь стал по пояс, они встали на дно и вскоре выбрались на мелководье. Взбегая по ступеням, они услышали, как Адвокат громко приглашает демонов полюбоваться на кисточку на его новом хвосте. Ксан вытолкнул девушку в щель наверху лестницы. Они упали в заросли черемши и увулярии, под ними хрустнули витые ростки черного воронца.
– Ну наконец-то! – Перед ними вырос фермер, он набрал свой мешок почти дополна.
– Гарленд! – воскликнула девушка с мелодичным смешком.
– Скорее домой, – выдохнул Ксан, оглянувшись на горы. – Моя красавица саламандра, должно быть, проголодалась. А на ужин – форель из реки и свежесобранная черемша.
– Она научилась говорить! – изумленно произнес Гарленд.
– Это все демоны, они засунули слова ей в рот.
– Ты босиком и без рубахи. – Гарленд посмотрел на них и улыбнулся. – Солнце уже садится, моя жена небось заждалась. Хорошо хоть черемши набрал.