– Ладно, будь по-твоему. Она вон там, близехонько, с другой стороны камня. Ее привязали веревками и заткнули ей рот. Эй, не трожь! Я ей там рожи корчил, да такие, что она глаза вытаращила. – Он довольно затряс головой. – Я подплыл туда на одной серебряной купальщице – люблю их. Знаешь, кто они? Они тебе ничего не скажут, пока не вылупятся из кокона. Тут все дело в богине, в жирной такой каменной бабе, к которой твою девчонку привязали. Эта каменюка и глазом не моргнет, что бы демоны ни делали, только качается, если землетрясение. Понял, про что я, а? Качается! – Его визгливое хихиканье эхом отдалось от стен.
Ксан содрогнулся от отвращения, представив себе глаза под серебряными закрытыми веками и то, что может вылупиться из кокона, зреющего в огне.
– Бери. – Башмак плюхнулся на камни. Он не доверял Адвокату, хотя тот, похоже, говорил правду – по крайней мере, был искренне горд тем, что ему удалось запугать девушку-саламандру.
– Не так быстро, краснокожий. Если отдашь мне второй, я объясню тебе, как отсюда выбраться. – Адди погладил башмак и даже лизнул его.
– Скажи, какой путь самый короткий. Если не соврешь, получишь другой башмак.
– Так у тебя и другой есть, выходит? Эх, мне бы лучше мокасин с кисточками!
Ксан вытащил из огня другой башмак и поднял его над головой. Дно под его ногами задрожало, словно от глубинного землетрясения, но в этом, похоже, не было ничего необычного – Адвокат остался невозмутим.
Он показал на наклонную расщелину в скале:
– Видишь вон ту складку? Это высеченная в камне лестница. Проще пареной репы. Ох, и любил я когда-то пирожки с репой! А еще с яблоками, малиной, персиком. Отдавай башмак, – буркнул он, – а то придется мне предъявить тебе иск, который ни мне, ни тебе не понравится. – Поймав другой башмак, Адвокат просиял, но тут же сморщился: – Ну и вонючка! От твоих башмаков человеком несет.
Ксан недоверчиво уставился на него:
– Ты ведь и сам вроде человек.
– Мне недолго осталось. Не успею твои башмаки сносить, как отрастут у меня хвост и псевдокрылья, и стану я гонять на огненных плавунцах для забавы. Ваал обещал сделать меня псевдодемоном. Богиня – одна из его трех дочерей. Или сдержит слово, или застрянет некий демон в горе, как червяк в мексиканском бобовом стручке. Все они врут, даже Ваал. Когда заработаю крылья, буду сидеть на куполе ее храма. И другие демоны больше не посмеют звать меня Адиком! У меня будет новое имя. Я его уже двадцать лет выбираю. Склоняюсь к Метакарриусу. Как оно тебе, Адам? – Он повертел башмак в руках, осматривая каблук.
– Для демона – в самый раз.
– Точно! – Адвокат просиял. – И не надо мне этих вечных огненных ванн, нет уж, спасибо. Ваал говорит, я был полудемоном, когда попал сюда. Эх, если бы еще кому-нибудь душу свою сбагрить…
– Душу! – Ксан вздрогнул всем телом. Для обмена у него оставались только брюки. А панталоны, хоть и потертые, у Адвоката уже были.
– И ты бы не отказался сменять ее на отличные брюки, правда?
Адвокат захихикал:
– Почему ты спрашиваешь? Мои штаны тебе больше по вкусу, чем твои, что ли? Так и мне тоже.
– Ладно, ладно. А можно взглянуть на твою душу? Что скажешь, если я тебя от нее избавлю?
– Нет! Только не даром, понял? Только обмен! Добросовестный бартер. Чтобы все по правилам. – Адвокат с жаром закивал. – Чтобы все в чистоте, как у черта на хвосте, – спел он. – Да и не нужны мне твои джинсы. – Адвокат брезгливо скривился. – Но показать могу. Она как раз отцепилась – улететь норовит. – Он отвернулся и содрогнулся всем телом, словно отхаркивая мокроту.
Когда он повернулся к Ксану снова, что-то лежало у него на ладонях – комок мокроты, сгустившейся в переливчатые, тонкие радужные нити. Душа напоминала почерневшее с краю, покалеченное крыло стрекозы.
– Я ее почти убил, – весело похвастался Адвокат, – но еще остался кусочек, если хочешь поторговаться. Может, что-нибудь придумаешь.
– А если придумаю, то обменяешь? – Ксан огляделся, но увидел в воде лишь лицо женщины со сглаженными, почти сожженными чертами. От боли в спине у него закружилась голова, и он плеснул себе в лицо голубой жидкости, только потом вспомнив, что это всего лишь огонь.
– Да, да, я ведь тогда живо сброшу свою оболочку и хвост с крыльями отращу! Но странно, что у тебя и сменять-то ее не на что. Бедняга Адам! Мне ведь не нужны твои уродские штаны! – И Адвокат покатился со смеху, хлопая себя по бокам. – Кому нужны твои штаны?! Убожество! Ничтожество!
Ксан прикинул, успеет ли он выбраться по лестнице к Гарленду, и можно ли верить, что демон его дождется. Нет, убежит эта тварь, как пить дать. Адвокат, устав насмехаться, снова вскарабкался на каменный уступ и принялся облизывать стену. Душу свою он зажал в кулаке, только один радужный отросток слабо шевелился у него между пальцами. Ксану вспомнилась Ева с носовым платком, ее образ возник в мыслях на мгновение и снова рассыпался.
Над озером стояла тишина. Стеклодув прислушался – не раздастся ли свист крыльев? – но ничего не услышал. Казалось, тишина хочет ему что-то сказать. Он сунул руку в карман и нащупал яблоко Гарленда:
