Гарленд, подступив к краю ущелья, глядел ему вслед.
Ксан стал спускаться вниз по извилистой расщелине.
– До скорого, – тихо сказал он. Силуэт Гарленда четко вырисовывался в солнечном свете.
Не успел он уловить ответ, как оступился и заскользил вниз. На пути он нащупал несколько трещин, но уцепиться за них не смог. Он подтянул колени к груди и летел вниз по крутому желобу, к тусклому голубому свету, пока не вырвался на воздух и не плюхнулся в огромное озеро. Он сразу вынырнул: у стен подземной пещеры плескалась не вода, а огонь. Огонь пощипывал кожу, теплый, но какой-то нематериальный, как будто горел далеко, отметил про себя Ксан, зачерпнув горстью голубое сияние. Оглядевшись вокруг, он не увидел ни Скага, ни его собеседника.
В центре озера маячил остров – огромный наклонный камень, отражавший свет, как луна. Поверхность волн прорезали, как копья, лучи света; то тут то там под водой или на поверхности виднелись плавающие фигуры. Широко открытыми глазами они смотрели не на него, а куда-то вдаль. Тела были бледными или темными, волосы раскачивались в воде, и фигуры казались странно упрощенными, похожими на гигантских кукл. Наверное, их обкатали, словно гальку, неустанные огненные волны.
Ксан задержался и осмотрел каждую – а вдруг девушка-саламандра всплывет из волн с открытыми медными глазами, превратившимися в плату паромщику за переправу в царство мертвых? Он вытащил одну женщину на мелководье. Медленно-медленно ее глаза задвигались и остановились на его лице. Но он не смог заставить ее отвечать на его вопросы. Глаза ее затуманились, и она снова уснула. У остальных глаза были заколоты сверкающими белыми дротиками, на которых там, где лезвие входило в кожу, играло золотое пламя. Вспоминая, какие чудесные свойства приписывают крови саламандры, он подумал, не горячее ли волны, чем кажутся.
Осмотреть озеро оказалось труднее, чем он думал: его волны напоминали ледниковую морену. Когда они с Гарольдом ездили в Канаду, они карабкались по горам, пытаясь найти исток ледяной реки, но путь оказался длиннее, чем они думали. Старик устал и повернул назад. Скорбь, словно раскаленная белая стрела, пронзила Ксана. Он любил Гарольда и Расса больше, чем кого-либо из тех семей, в которых воспитывался, а теперь оба они умерли – может быть, оба плавают в подземном озере утраченных дней. Что бы он сделал, если бы увидел их лица здесь?
Он с трудом передвигал руки и ноги, ум его блуждал, не в силах ни за что зацепиться. Под лопаткой поселилась жгучая боль. Порывы ветра вздымали волны и выли в далеких закоулках пещеры. Когда замолк последний отголосок эха, она наполнилась глубокой тишиной.
– Боже, – сказал Ксан. Это вырвалось у него, как молитва, да возможно, ею и была.
Путь тянулся, как нить расплавленного стекла. Белый камень в середине озера не становился ближе. Ксан брел вперед, точно во сне, автоматически заглядывая в лица и медленно подгребая, когда пламя становилось слишком глубоким.
Вдруг он услышал подозрительный всплеск, словно звук шагов, и спрятался за лесом белых копий. Теперь камень заметно приблизился.
Из волн выступила фигура в обтрепанной белой рубашке, жилете «в елочку» и шерстяных брюках. Существо скорчилось на скалистом уступе рядом со стеной и стало облизывать отложения минеральных солей.
– Эй, – позвал Ксан, решив, если понадобится, схватить его за шиворот. – Эй, ты!
Тщедушный человечек выпрямился, нюхая воздух, Ксан увидел, что у него худое лицо и лысина со стоящими вокруг дыбом клочками редких волос.
– Эй, послушай… – Ксан подобрался поближе к каменистому уступу. – Тут не пролетала прекрасная девушка? Ты не видел голубой кувшин? Может, это звучит слишком…
– Только посмотрите, кто к нам пожаловал! Да это же краснокожий Адам! – Человечек засмеялся, словно затявкал. – Я тебя лет пятьдесят не видел. Ты ведь здесь уже был, тоже приходил за какой-то девчонкой, я точно помню.
Ксан в замешательстве вытаращил глаза и только тут вспомнил, что кожа его измазана кровью. Кажется, слово «Адам» значит «красный»? Адам ведь был сотворен из горной глины ржавого цвета.
Человечек улыбнулся уголком рта:
– Ты что, не признал меня? Меня Адвокатом кличут, а еще Адди, Хитролисом и Жаднокостом. Чем ты мне заплатишь, Адам, если проговорюсь? Медными волосами или глазками-монетками?
Значит, он видел ее. Ксан поразмыслил и сказал:
– Я могу отдать тебе башмак.
– Башмак? – Адвокат ухмыльнулся, скосив глаза и высунув извивающийся язык. – Всего один?
– Да, один. – Что он еще ему может дать, кроме своих башмаков без задников?
– Башмак Адама. Ну-ка, посмотрим.
Стеклодув подошел ближе и стащил башмак.
– Неплохо, неплохо, – проворковал Адвокат, сложив ладони лодочкой. – Давай сюда.
– Сначала скажи.
– Я ведь и демонов могу позвать. – Адди вздрогнул, словно от страха, и покосился на другую сторону пещеры.
– Валяй, зови. – Ксан постучал подошвой башмака по ладони.
