Она так и осталась стоять косо, упершись в стол краешком и зависнув в воздухе остальной частью дна. А куцый огрызок бутерброда невозмутимо повис на своем месте.
— Ничего, я думаю, Зверь не откажется от угощения.
— Уф, — подтвердил Зверь.
— А сейчас давай в туалет проведу, потом помогу искупаться.
— Издеваешься?
— Стыдишься? Не стоит, если не забыл, это я тебе пеленки менял да задницу вытирал. И поверь, пах ты тогда не розами.
— Финли! — возмутился Лиам, на что тут же среагировала кружка — начала видимо накаляться. Стол под ней почернел, задымился.
— А что Финли? Пошли давай. — Отец вновь подал Лиаму руку, тот послушно встал.
— Ничего не горит?
— Нет, тебе показалось.
— Очень по-настоящему показалось, — усомнился Лиам. — До сих пор кажется. Я дым чую.
— Я же говорю, глюки. Еще и не такое будет мерещиться. Ты, главное, если что, меня зови сразу, а то еще учудишь чего.
Глава 8
Всю неделю, пока чудилась чертовщина, Лиам ходил с повязкой. То горелым запахнет, то затрещит что-то, а еще пару раз дверная ручка казалась мягкой, как глина. Финли предупредил, что если снимет повязку, то парень еще и увидит глюки. А Лиаму хватило и того, что пару раз видел сквозь повязку Зверя. Только вместо обычного пес представал в облике огромной сияющей твари с когтями, не уступающими клыкам. Раз во время такого морока мельком увидел и Финли в облике огромного горца в сине-зеленом килте и с таким же пледом через плечо. Вот только лицо и все открытые участки тела были бледно-белого цвета. Не того белого, какой бывает у мертвецов, больных или сильно напуганных людей, а белого, как снег во время сумерек. На боку тяжелый палаш с грубой корзинообразной гардой. Лиам и сам любил прямые палаши, но как драться этой тяжелой дурой, не представлял.
— Финли, у тебя никогда элгландского[4] палаша не было?
— Почему же не было, у меня и сейчас в подвале парочка припрятана.
— Они же тяжеленные.
— Что верно, то верно. Драться таким тяжело, но он просто вырывает оружие из рук противника, если не разрубает пополам. А почему спрашиваешь?
— Привиделось.
— Понятно.
Пик глюков пришелся на утро пятого дня. Тогда Лиама действительно пришлось привязать к кровати. Но к вечеру того же дня вместе с жутким жаром глюки ушли. Лиам спокойно проспал до утра. А в конце недели впервые снял повязку.
— Это только на пару часов. Не будем рисковать, — заявил тогда Финли.
Но прошел еще день, а глюков так и не было. Лиам просился за хутор, но уломать отца так и не смог, до тех пор пока не появился Грэг. На этот раз такой же лохматый и бородатый, как Финли. Грэг завалился на хутор, когда Лиам, сидя в тени перед домом, подгонял рукоятку нового револьвера отца под себя.
— Здорово, студент, — протянул он Лиаму руку.
— Привет, Грэг, — ответил на рукопожатие Лиам. — Я курсант.
— Один хрен, — отмахнулся Грэг. — Ты чего бледный такой?
— Болею. Неделю из дома не вылезал.
— Подцепил… — Грэг понимающе подмигнул. — Надеюсь, оно того сто?яло?
— Да иди ты! Меня лис бешеный укусил. Это вы с Финли вечно гостинцы из борделей таскаете.
— Неправда, — совершенно серьезно ответил Грэг. — Мы ходим только в надежные места, — и добавил доверительным тоном: — Могу посоветовать.
— Да не надо.
— Ну не хочешь, как хочешь. А «Три лисы» к академии ближе всего.
— Так это же обычный паб! — удивился Лиам.
— А для тех, кто тихонько скажет бармену волшебные слова, — не только. Но ты же не интересуешься. Ладно, где твой старик?
