– Золотые слова.
Они обнялись на прощание, и обоз уехал.
Алексей осмотрел подарок. Славные брёвна: ровные, сухие, для венцов – в самый раз.
Так пролетел день. А к полудню следующего к воротам подъехала телега, и к Алексею прибежал Захарий:
– Боярин, тебя просят.
Алексей вышел за ворота.
Возничий стянул с головы колпак и поклонился в пояс:
– Боярин Плещеев кланяется тебе. Сам приехать не может, спину скрутило. Железные изделия в помощь тебе прислал, – холоп откинул рогожу.
На подводе лежали добротные дверные петли – несколько пар, да запоры дверные, да дверцы малые и поддувало для печи, да по мелочи – гвозди, скобы. Учитывая, что железо стоило дорого, подарок серьёзный.
– Передай боярину благодарность сердечную.
– Про пожар да про смерть Кошкина прослышали, вот… – холоп показал рукой на железо.
– Захарий, пусть разгрузят, а возничего покормите.
И пошло! Все бояре из ближних и даже дальних имений направляли помощь. Что тут решающую роль сыграло? То ли погорельцам на Руси всегда всем миром помогали, то ли смерть Кошкина тому причиной была, то ли поединок Алексея… А скорее всего – всё вместе.
На душе у Алексея стало приятно – не один на один он с бедой остался. Даже несколько листов стекла – уж вовсе вещь редкая и дорогая, и те со всем тщанием привезли. Обложили пучками соломы, войлоком проложили да лошадь под уздцы вели, чтобы не погнала да не растрясло, не разбило дорогой груз. Стекло-то больше заграничное было, из Венеции. Варили стекло и на Руси, но пока неровное оно было, мутноватое, с включениями.
По причине редкости и ценности стеклили рамы только в горнице и в трапезной. В других же окнах слюду ставили. Худо-бедно, но солнечный свет она пропускала, а вот видимости – никакой.
Изба росла с каждым днём – большая, пятистенка, и клади уже последние венцы. Крышу хорошо бы листами медными перекрыть, да дорого.
За печником Алексей в монастырь съездил. Настоятель, когда Алексей ему представился, сам помощь предложил. Даже больше – камень пиленый для печей задёшево продал, да гашёной извести воз. Для печи раствор крепкий нужен, да и сама кладка долго сохнуть должна.
Дольше всего с досками для пола возились. Бревно сначала пилами вручную распускали, потом строгали да шкурили. Зато лицевая поверхность гладкой получалась, как яичко. Босиком ходи – ногу не занозишь.
За месяц ускоренного, без выходных, труда избу поставили. Да не изба – хоромы получились, на загляденье. Конёк на крыше, ставни на окнах резные! А уж крыльцо и вовсе как деревянные кружева! Это уже свои плотники расстарались.
Алексей перед стройкой, как и положено, монетку под каждый угол положил, а потом, когда изба уже готова была, священника пригласил – жильё освятить. И кошку сначала в избу запустили. Известное дело, нечистая сила кошек не любит.
Только пуст дом: ни мебели, ни жены, ни семьи соответственно.
Священник от благодарственного обеда не отказался, винца с удовольствием пригубил:
– Его и монаси приемлют!
Конечно: вино-то фряжское, славное, из кошкинских подвалов.
– А где хозяйка твоя, боярин? – раскрасневшись от еды и выпитого вина, спросил священник. – Почто не вижу?
– Как ты можешь увидеть то, чего нет? Не женат я, не сподобился.
– Ай-яй-яй! Нехорошо! Боярин, ратными делами прославился, в милости у князя. Наследник нужен! Тебе сколь годков?
– Двадцать семь.
– О! В самой силе муж! Господь-то что сказал? Плодитесь и размножайтесь! – священник назидательно поднял палец.
– Батюшка Иоанн! Как только найду подходящую девицу, венчать будешь, да на свадебке мёд хмельной пить.
– На слове ловлю!
Священник откланялся и уехал на подводе.
Алексей же принялся бродить по новой избе. Вроде видел, как она возводится, как каждую доску на пол кладут – но вот чтобы готовую увидеть? Места много, для одного – так с избытком, деревом вкусно пахнет. Но стены голые, одна икона сиротливо в красном углу висит. Ковров нет, и шаги гулко отдаются эхом.
Никогда у Алексея не было такого просторного жилья! Собственно, первое своё жилище появилось у него в Москве, когда он на паях с женой купил квартиру. Но квартира ни в какое сравнение не идёт с собственным домом. Места много, вокруг лес, река рядом. Такое имение где-нибудь на Рублёвке или в Горках – цены бы не было! И вроде новоселье, радоваться должен, не часто в жизни такое событие случается. А на душе грустно. Не с кем радость разделить – разве что с холопами. Так не по чину! Незримая преграда меж ними и Алексеем возникла. Друзьями не обзавёлся, дамы сердца нет. За время, проведённое здесь, Москва и жена подзабылись слегка, отодвинулись на второй план.
