«И главное, никто не торопится на выход».
– Доел? Пошли ко мне.
Уходящих царевичей провожало шесть сожалеющих мужских взглядов, да и от идущих позади верховых челядинок тоже волнами исходило любопытство. Зайдя в переднюю и добравшись до комнаты для занятий, наследник развернулся и вопросительно вздернул бровь, глядя на личную служанку брата, – Авдотья тут же дернула ее за рукав, останавливая на пороге комнаты, и с легким поклоном закрыла дверь.
– Куда?!
Шестнадцатилетняя Гликерия досадливо вздохнула и просительно посмотрела на негласную «хозяйку» покоев.
– Ну интересно ведь! А? Я тихонечко послушаю.
– Даже и не думай – сразу заметит и прогневается. Или ты оглохнуть хочешь?
Слегка побледневшая девушка от такой перспективы невольно перекрестилась, опасливо уточнив у восемнадцатилетней «старухи»:
– А что, может?
Тем временем Иван, даже и не предполагая, как тяжко мучается от неудовлетворенного любопытства его служанка, с разбега плюхнулся на ложе старшего брата.
– Смотри.
Четкими штрихами Дмитрий нарисовал на малом листочке бумаги вилы.
– Протыкать ими хорошо. Но ведь чертям надо не проткнуть, а подхватить грешную душу и удержать в котле. Так?
– Так, Митя.
– Значит, вилы должны быть с зубчиками или небольшой перекладинкой – как у остроги или охотничьей рогатины. На вот, подрисуй, как все должно быть.
– Ага!
Внимательно разглядев и осмыслив рисунок, младший довольно уверенно внес все необходимые поправки.
– Вот. Мы ведь будущие воины, оружие врага должны знать наперед. Любого врага.
Иван чуть расправил худенькие плечи и горделиво покачал головой: все правильно, брат, они воины. Да! Потом что-то вспомнил и аж заерзал от нетерпения.
– Митя, а как спрашивают за грехи с царевичей?
Неторопливо свернув исчерканную свинцовым карандашом бумажку и сунув ее за голенище короткого сапожка, наследник внимательно посмотрел на брата.
– То, что я тебе открою, ты сохранишь в тайне. Даже на исповеди – и то нельзя, ни словечка!
– Никому!
Поймав взгляд родной крови, Дмитрий размеренно заговорил:
– Мы – потомки Рюрика, природные властители земли Русской. Мне суждено надеть шапку Мономахову, тебе же…
Семилетний мальчик слушал на удивление внимательно.
– …Венец великого князя. Для любого простеца убийство есть грех смертный, мы же обязаны изничтожить или обмануть любого ворога, взалкавшего русских земель и люда, их населяющего. Все хорошо, что на благо подданным, и все плохо, что им во вред! Смерть врагов, если она позволила сохранить и приумножить люд православный, дать им какую леготу – не ложится на душу властителя несмываемым грехом. И наоборот, нет ему прощения, если попустит он страдания и нужды подданных своих, не защитит от глада, мора и врагов.
Размашисто перекрестившись, Дмитрий подвел черту:
– Судии государя есть Бог и народ его, а более никто!
Средний из царевичей о чем-то задумался.
– Митя, а врать тоже можно?
– Обмануть врага к пользе народной есть одна из первейших обязанностей государя. Но запомни – для верных подданных его слово тверже булата и дороже золота. А вообще… Путь властителя пролегает сквозь терновник неведения и ошибок, выросший на бездонной трясине предательства. Неловкое движение приносит боль и поражение, а неверный шаг – смерть.
Глубоко вздохнув, наследник улыбнулся, вызывая у Вани ответный смех.
– Ты хорошо подумаешь над тем, что я тебе сказал. Если появятся вопросы – ты задашь их мне только тогда, когда мы будем наедине. Нельзя, чтобы кто-то узнал НАШУ тайну!
– Да, брат!
– Вот и хорошо. А теперь, если хочешь…
– В мастерские?!
