Харольд ударил пальцем по кончику сигареты, ловко сбив пепел в металлическую пепельницу.
— Хотя кто в наши дни не живой?
Он затянулся сигаретой.
— Элвис еще не вернулся?
— Я посмотрю по спискам. Может, что-то и узнаю о нем.
Харольд фыркнул. Беллами откинулся на спинку кресла и серьезно посмотрел на старого южанина.
— Так как вы себя чувствуете, мистер Харгрейв?
— Беллами, вы когда-нибудь играли в подковы?
— Нет. Но я играл в бочче.
— Что это такое?
— Итальянская версия упомянутой вами игры.
Харольд кинул головой.
— Мы могли бы иногда покидать подковы. Вместо этих скучных бесед.
Раскинув руки в стороны, он обвел взглядом маленькую душную комнату, в которой они находились.
— Я посмотрю, что можно будет сделать, — с улыбкой ответил Беллами. — Как вы себя чувствуете?
— Вы уже спрашивали об этом.
— А вы не ответили.
— Да. Не ответил.
Харольд еще раз осмотрел комнату.
Беллами закрыл блокнот, отодвинул его в сторону и, поместив туда же карандаш, похлопал по ним ладонью. Этим жестом он как бы говорил: «Здесь только мы с вами, Харольд. Я обещаю вам. Никаких записей и видеокамер. Никаких секретных микрофонов и другой аппаратуры. Охранник за дверью не услышит нас. В любом случае он не станет подслушивать. Он просто выполняет приказ полковника Уиллиса».
Старик доел орешки и докурил сигарету. Он молча посматривал на наблюдавшего за ним агента Беллами. Затем Харольд прикурил новую сигарету и затянулся, наполнив дымом легкие. Выдох вырвался с хриплым кашлем, который сопровождался конвульсивными подергиваниями тела. Приступ длился почти минуту. Когда он закончился, на бровях старика появились капли пота.
Дав Харольду время на восстановление дыхания, агент Беллами повторил первоначальный вопрос:
— Как вы себя чувствуете?
— Эти приступы кашля участились, а в остальном я в порядке.
— Почему вы не соглашаетесь на флюорографию?
— Спасибо за заботу, агент Беллами. Поверьте, всему виной моя старость. Но я слишком большой и упрямый ублюдок, чтобы иметь аневризму, как тот несчастный мальчик. И я не так глуп, чтобы верить в «болезнь», о которой шептались ваши солдаты.
— Вы же разумный человек!
Харольд сделал еще одну затяжку.
— Кажется, я догадываюсь о причине вашего кашля, — сказал Беллами.
Харольд выпустил ровную полоску дыма.
— Вы так похожи на мою жену.
Погасив сигарету, старик отодвинул чашу с ореховой шелухой, сложил руки на столе и посмотрел на свою морщинистую кожу. Похоже, он впервые заметил, какими тонкими и хрупкими на вид казались его пальцы.
— Мы можем поговорить начистоту, Мартин Беллами?
Агент поерзал в кресле и выпрямил спину, как будто готовился к серьезной беседе.
— Что вас интересует? Задавайте вопросы, и я буду отвечать на них по мере той информации, которая у меня имеется. Это все, что я могу сделать. И это все, о чем вы можете просить.
— Достаточно честно, агент. Вопрос номер один. «Вернувшиеся» — люди?
Беллами задумался. Очевидно, его внимание переместилось к каким-то образам, возникшим в его уме. Затем он ответил — уверенно, как мог:
— Они выглядят людьми. Во-первых, «вернувшиеся» потребляют пищу. На самом деле они много едят. Во-вторых, они спят — редко, но спят. «Вернувшиеся» ходят, говорят, делятся своими воспоминаниями. Фактически в своих поступках они ничем не отличаются от людей.
— Однако ведут себя странно.
— Да. Они немного странные.
Харольд тихо рассмеялся.
