ответственности, верно? Вы просто часть большой машины.
— Да, — уныло подтвердил Беллами. — Что-то типа этого.
Агент сделал бросок, и его подкова наконец зацепилась за столбик. Он громко хмыкнул, выражая свое торжество. Харольд покачал головой.
— Все это приведет к большим неприятностям, — сказал он.
Беллами промолчал.
— А как поживает полковник?
— Прекрасно. Просто прекрасно.
— Я сожалею о том, что с ним случилось. Точнее, почти случилось.
Харольд сделал бросок. Подкова накрыла цель. Еще одно очко.
— Да, — ответил Беллами. — Мы так и не поняли, как змея попала в его комнату.
Он сделал неудачный бросок — частично потому, что боролся со смехом. Какое-то время они продолжали игру в молчании, наслаждаясь покоем в своем мире, опаленном солнцем. С тех пор как полковник взял на себя ответственность за безопасность и функционирование лагеря, основной работой Беллами стали ознакомительные беседы с заключенными. И хотя в Аркадии теперь было столько людей, что агент мог опрашивать их целую вечность, он почти ежедневно встречался с Харольдом. И еще Беллами перестал проводить беседы с Джейкобом.
— Расскажите мне о той женщине, — наконец, произнес Харольд.
Он сделал бросок — зачетный, но и не идеальный.
— Я попросил бы вас быть более определенным, — ответил агент.
— О старой женщине.
— Я по-прежнему не знаю, о ком вы говорите.
Беллами бросил подкову и промахнулся почти на целый ярд.
— Видите ли, в этом мире очень много старых женщин. По теории, сложившейся за долгий промежуток времени, все женщины постепенно становятся старыми. Вы не находите эту мысль революционной?
Старик засмеялся. Беллами сделал очередной бросок и зашипел от недовольства, когда подкова пролетела мимо столбика еще дальше, чем в прошлый раз. Не дожидаясь соперника, он закатал рукава и направился к другому краю поля. Странно, но, несмотря на всю жару и влажность, он совершенно не потел. Понаблюдав за агентом несколько секунд, Харольд пошел следом за ним.
— Ладно, — сказал Беллами. — Что вы хотите узнать?
— Однажды вы упомянули в разговоре свою мать. Расскажите мне о ней.
— Она была хорошей женщиной. Я любил ее. Что тут еще рассказывать?
— Кажется, вы говорили, что она не вернулась.
— Да, моя мать по-прежнему мертва.
Беллами взглянул на свои туфли. Он отряхнул пыль со штанины и перевел взгляд на тяжелые подковы, зажатые в руке. Они были такими же грязными, как и его руки. Внезапно он увидел на брюках не только пятна пыли, но и грязь. Как он не замечал ее раньше?
— Она умирала очень долго и мучительно, — сказал Беллами.
Харольд тихо пыхтел сигаретой. Мимо них провели еще одну группу «вернувшихся». Арестанты искоса посматривали на старика и агента.
— У вас еще остались вопросы ко мне? — спросил Беллами.
Игнорируя плохое состояние костюма, он выпрямил спину. Его рука напряглась, он сделал бросок и вновь промахнулся на несколько дюймов.
