Когда с Джона сняли наручники, Беллами помог ему встать и повел его к двери.
— Надеюсь, мы поняли друг друга, — сказал полковник, прежде чем они покинули офис.
Беллами ответил что-то тихим голосом.
— Я сделал что-то не так? — спросил Джон.
— Нет. Просто идите за мной.
Они вышли из здания в пекло солнечного дня. Люди, роившиеся вокруг, как муравьи, щурились от пыли и сильного ветра.
— Куда вы меня ведете? — спросил Джон. — Что я такого сделал?
Подойдя к бетонной стене, они направились к высокому солдату с рыжими волосами.
— Нет, — увидев их, решительно сказал мужчина.
— Клянусь, Харрис, это последний, — заверил его Беллами.
— Мне не нужны ваши клятвы, — ответил солдат. — Нам надо завязывать с этим делом. Нас могут поймать!
— Нас уже поймали.
— Что?
— Точнее, поймали меня. Но у полковника нет никаких доказательств. Давай напоследок отправим этого парня.
Он указал на Джона.
— Могу я спросить, о чем идет речь? — поинтересовался Джон.
— Сейчас вы пойдете с Харрисом, — ответил Беллами. — Он выведет вас из лагеря.
Агент сунул руку в карман и извлек толстую пачку денег.
— Это все, что у меня осталось, — сказал он. — Как бы мне ни хотелось помочь другим людям, я буду вынужден остановиться.
— Черт! — выругался Харрис.
Он боялся браться за это дело, но большая сумма денег манила его как магнит. Солдат сердито посмотрел на Джона.
— Значит, последний?
— Последний, — подтвердил Беллами, передав ему деньги.
Затем он похлопал Джона по плечу.
— Идите за ним, — сказал он. — Будь у меня время и средства, я сделал бы больше. Но теперь я могу помочь только вам. Пробирайтесь в Кентукки. Там безопаснее, чем в других местах.
Когда агент уходил, лучи летнего солнца создавали ореол вокруг его фигуры.
— А зачем он выпускает меня из лагеря? — спросил Джон у рыжего солдата.
— Пытается спасти твою жизнь, — ответил Харрис. — Полковник решил, что у тебя мятежный характер. Он внес тебя в список.
— Какой еще список?
— На ликвидацию, — сказал солдат, пересчитывая деньги. — Если я выведу тебя отсюда, ты больше не будешь мозолить начальству глаза. И в то же время останешься жив.
Харольд сидел на койке, глядя вниз на свои ноги. Он, как обычно, пребывал в сварливом настроении.
Чертов август. Чертов кашель.
Джейкоб и Патрисия спали на соседних койках. Брови Джейкоба блестели от пота. У старухи они были сухими. Несмотря на жару и влажность, которая окутывала все невидимым мокрым полотенцем, темнокожая женщина постоянно жаловалась на холод.
Снаружи за окном доносились голоса людей и шум большого лагеря. Его создавали не столько охранники, сколько заключенные. Численность арестантов давно уже превысила количество солдат. Возможно, одних «вернувшихся» было несколько тысяч. Вряд ли кто-то вел им счет.
Внезапно прямо за окном Харольд услышал приглушенные голоса. Двое мужчин говорили о какой-то атаке. Затаив дыхание, он хотел подкрасться поближе, однако отказался от этой мысли — скрип пружин его кровати мог вспугнуть заговорщиков. Какое-то время он прислушивался к обрывкам фраз, но в основном до него доносился только неразборчивый шепот.
