Вернувшиеся

Она вытерла рот Ханны. С тех пор как их арестовали — или задержали, как это объяснил агент Бюро, — девочка постоянно жевала край рукава. Иногда страх проявляется в людях очень странным образом.

— Ты слишком стар, чтобы вести себя как грудной младенец, — сварливо сказала жена.

К счастью, с Томми все было в порядке. Он тоже перепугался, когда их забрали из дома Харгрейвов. Попав в лагерь, он больше не шалил и не капризничал. Большую часть времени мальчик тихо сидел на полу. Он почти не говорил и выглядел немного отрешенным.

— Мне кажется, что раньше он не был таким, — продолжил Джим. — Но почему он изменился? Или изменились мы? В последний раз он выглядел ужасно злым и опасным.

— О ком ты говоришь? — устало спросила Конни.

— О Фреде. О Фреде Грине.

— Я слышала, что у него умерла жена. После этого он стал сам не свой.

Джим помолчал. Порывшись в прошлом, он нашел лишь горсть воспоминаний о супруге Фреда. Она прекрасно пела. Это была высокая и стройная женщина, напоминавшая чем-то великолепную заморскую птицу.

Джим осмотрел свою семью. Внезапно он осознал, какими милыми были их дети. Он вдруг понял, какое большое значение каждый из них представлял для всех остальных.

— Я думаю, что это и было причиной его душевного кризиса, — сказал он жене.

Затем он склонился и поцеловал ее, словно нежная близость могла сохранить текущее мгновение на долгие века — как будто один поцелуй мог защитить их семью от всевозможных бед и не оставить его в полном одиночестве.

— Чем я такое заслужила? — шутливо спросила Конни, когда их губы наконец разъединились.

Покраснев от смущения, она почувствовала легкое головокружение — ту сладкую истому, которая охватывала ее в далекой молодости, когда такие поцелуи были чем-то новым для каждого из них.

— Всей своей жизнью, — ответил Джим. — Я не знаю, как это выразить словами.

Глава 15

Совесть не позволяла Харольду утверждать, что он проявлял особую милость к молодому солдату. Но, несмотря на спесивую гордость, он все же признавал, что парень обладал определенными достоинствами. Или если не достоинствами, то знакомыми чертами характера. В мире, где мертвые возвращались к жизни, любая привычная манера поведения являлась сущим благом.

Он впервые увидел этого юношу в день бунта — примерно неделю назад. Молодой солдат хотел показать им новый участок лагеря. Затем люди Грина устроили провокацию в здании школы. Чуть позже вспыхнувший мятеж был подавлен. К счастью, никто не получил серьезных ранений. Были синяки и большое количество царапин из-за того, что прибежавшие солдаты довольно грубо укладывали заключенных на землю. Харольд слышал, что одного человека отправили в госпиталь. У него возникла аллергическая реакция на слезоточивый газ. Но теперь он был в порядке.

Все эти события казались очень далекими, как будто случившимися много лет назад. Но по опыту прежних бедствий, терзавших южные штаты, Харольд знал, что раны людей еще не зажили. Они лишь покрылись коркой из-за августовской жары и вежливых обращений «сэр» и «мэм», привычных для местных жителей. Заключенные по-прежнему чувствовали себя глубоко оскорбленными.

Харольд сидел на деревянной табуретке рядом с оградой, оплетенной колючей проволокой. Эту стену называли «баррикадой». Она разрасталась с ужасающей скоростью и, петляя, проходила через весь город от южного края, где находились оружейный магазин и старая «Заправка Лонга», до северной окраины, чьи ветхие жилища теперь превратились в аванпост гарнизона. Стена окружала зловонную школу, сотни домов, десятки контор и салонов, заключив в свою капсулу даже здание пожарного депо и офис шерифа, которые, в общем-то, располагались в одном здании. «Баррикада», с ее вооруженными солдатами, захватила большую часть города.

Вне стен и оград оставались только дома, которые не являлись частью Аркадии — пригородные фермы и коттеджи вольнолюбивых людей, предпочитавших жить на природе (к таковым, например, относились семьи Харгрейвов и проповедника). Территория лагеря все больше напоминала общую спальную. Когда школа уже не могла вмещать заключенных, власти начали выдавливать горожан из Аркадии и расселять их в отелях Уайтвилля. В покинутых домах солдаты тут же устанавливали койки и размещали там «вернувшихся». Естественно, местные жители протестовали против подобного произвола, но Аркадия не была единственным городом, где творилось насилие, и Америка не являлась единственной страной, в которой ущемлялось право граждан на собственный кров. В мире стало слишком много людей. Условия жизни ухудшились.

Отныне Аркадию окружали блокпосты и бетонные стены. Почти всех местных жителей изгнали и заменили их огромным количеством «вернувшихся».