Все это обещало рост напряженности. Маленький город не мог вместить в себя такую массу людей. Поначалу расширение лагеря принесло небольшое облегчение, но затем свободную территорию быстро заполнили новыми заключенными. И хотя так называемый «центр временного содержания» захватил всю Аркадию, арестанты по-прежнему жили в стесненных условиях. Харольду повезло, что они с Люсиль решили в свое время купить дом за городом. Он не мог представить себе, что делал бы, если бы его дом заселили незнакомыми людьми — пусть даже по распоряжению правительства.
За «баррикадой», окружавшей Аркадию, тянулась двадцатифутовая полоса свободного пространства, которая заканчивалась внешней оградой. Через каждые сто ярдов возвышались наблюдательные вышки. Солдаты патрулировали город и периметр стены. Проходя по территории лагеря, их отряды выстраивались в боевой порядок и держали на прицеле всех, кто встречался им на пути — даже детей, игравших на улицах. Люди часто останавливали солдат и расспрашивали их о нынешней ситуации — не только в Аркадии, но и в мире. Всех интересовало, когда отношение к «вернувшимся» изменится. Патрульные редко отвечали на такие вопросы.
Постовые на наблюдательных вышках стояли — или большую часть времени сидели, — уныло посматривая на толпы заключенных. В зависимости от настроения они либо скучали, либо болтали со знакомыми арестантами.
Молодого солдата, с которым общался Харольд, все почему-то называли «Младшим». Прозвище было совершенно непонятным, потому что парень, судя по его рассказам, не знал своего отца и имел другое имя — Квинтон. Однако люди, сколько он себя помнил, называли его «Младшим», поэтому данное прозвище казалось ему таким же хорошим именем, как и все остальные.
Младший всегда был гладко выбрит и проявлял усердие на службе — а именно этого вооруженные силы требуют от новобранцев. Он пошел в армию сразу после школы, не успев обзавестись колечками в проколотом ухе или каким-нибудь мало-мальским тату. Парень стал новобранцем по воле матери. Она сказала ему, что армию проходит каждый настоящий мужчина. Поэтому когда юноше исполнилось семнадцать с половиной лет и он отгулял свой школьный выпускной, мать привезла его на призывной пункт и отдала в надежные руки отцов-командиров.
Школьные оценки Младшего не впечатлили офицеров. Но он мог стоять на посту и держать в руках винтовку. Он мог выполнять приказы. И теперь парень делал это, неся караул в распухшем от «вернувшихся» городе. Всю последнюю неделю он проводил в компании ворчливого южанина и его ранее усопшего сына. Солдат проявлял к старику уважение, а на мальчишку, вертевшегося у ног своего отца, он старался не обращать внимания.
— Как долго вас будут гонять на эти вышки? — спросил Харольд со своей табуретки за колючей «баррикадой».
Он говорил в спину Младшего, и так проходило большинство их бесед. Чуть поодаль от старика сидел Джейкоб. Он молча наблюдал за их разговором.
— Не знаю, — ответил Младший. — Наверное, все то время, пока здесь будут удерживать вас.
— Ну, что же, — сказал Харольд, растягивая каждое слово, — надеюсь, это не продлится долго. В таких условиях все может измениться в одну секунду. Кто-нибудь придумает план восстания, и заварится настоящая каша. Хотя дело, конечно, может закончиться просто петушиным самолюбованием.
Харольд намеренно усложнял свою речь, и чем причудливее она становилась, тем интереснее были их беседы. Для него это не составляло большого труда. С такой же легкостью он мог бы говорить с солдатом на упрощенные темы, низводя его до уровня домашнего животного. Тогда они беседовали бы о погоде или о странном освещении ландшафта. Если Младший не понимал каких-то фраз, старик тут же разъяснял их значение. Он старался запоминать уже использованные выражения, чтобы не повторять их в дальнейших разговорах. Ему хотелось развить интеллект деревенского парня.
— О чем вы, черт возьми, говорите?
— Великий Боже! Ты никогда не слышал о «петушином самолюбовании»?
Младший повернулся лицом к нему.
— Нет, сэр, не слышал.
— Я не могу поверить этому! Если бы из моих ног росли картофельные клубни, я и тогда не поверил бы твоим словам, сынок! Неужели ты не видел горделивую походку петуха?
— Видел, сэр, — ответил Младший.
Харольд притушил окурок о каблук ботинка и вытащил из кармана полупустую пачку сигарет. Солдат с улыбкой наблюдал за ним.
— Ты куришь, сынок?
— Только не на посту, сэр.
— Я приберегу для тебя одну, — пообещал ему Харольд.
Он любовно расправил помятую сигарету, поднес к ней зажигалку и сделал первую затяжку. Несмотря на боль в груди, старик курил с большим удовольствием.
Младший посмотрел на солнце. Когда его направляли в местный гарнизон, он не ожидал, что здесь будет так жарко. Дома он слышал разные истории о погоде на Юге, и в его Топике солнце тоже палило нещадно. Однако здесь, в этом городе, в этом центре временного содержания, жара была просто адской. Каждый день с утра и до вечера сплошное пекло.
— Могу я спросить тебя кое о чем? — произнес старик.
