– И все эти ниточки ведут к ведьме. – Изола убрала осколок зеркала в карман. Выпрямилась, топнула ногой в армейском ботинке и сказала: – Я должна добраться до этого дерева.
Мимо пролетел пыльный цветок, привлекший общее внимание. В глазах матушки Синклер промелькнула тоска.
– Как и все достойные поступки, этот дастся тебе непросто, – сказала она и, перейдя на незнакомый мелодичный язык, что-то прошептала Заре.
Малышка лежала на земле, пожевывая травинки, но встала на покачивающиеся ножки и успела лизнуть руку Изолы, прежде чем матушка Синклер подтолкнула маленького единорога вперед и, в последний раз глянув на Изолу из-под пушистых ресниц, Заря растворилась во тьме.
– Ты ей понравилась, – улыбнулась матушка Синклер. – Что ж, детка, это для тебя.
В круг влетели шесть бутонов, и каждый в воздухе преобразился – без волшебных палочек, магической пыльцы и колдовской абракадабры – в шесть парящих над землей знакомых предметов, покачивающихся в ритме сердец давних возлюбленных.
Дары феи-крестной:
– Пыльца фей, – пояснила матушка Синклер. Изола спрятала этот подарок в карман платья, вспомнив, что пыльца может исцелять доброе и уничтожать злое.
Изола взяла его, восхищаясь самоцветами на холодной стали. Рукоятку украшала гравировка «Для Изолы», и при виде этого кишки И золы сплелись в морской узел.
– И последнее, но не менее важное, – объявила матушка Синклер, указывая на парящий в воздухе подарок.
Изола встала на цыпочки, чтобы до него дотянуться. В ее руках лук померк, и она поняла, из чего он сделан: из дочиста обглоданных Зайчиком костей, дерева из мандолины дедушки Ферлонга, ребер утонувшего моряка Кристобелль и стальных прутьев заржавевшей птичьей клетки. Тетива – струна мандолины, туго обвитая паутиной.
– Сумрак тебя отвезет, – сказала матушка Синклер, пока Изола осматривала стрелы из гладких тонких костей.
Раздвоенные копыта единорога ударили по земле, и Сумрак моргнул зеркальными черными глазами, глядя на Изолу. Она несмело погладила его по радужной гриве. Рог снова позолотел – Сумраку было приятно.
С довольным вздохом матушка Синклер приготовилась следовать за Зарей.
– Матушка Синклер! – окликнула ее Изола. – А что мне с этим делать?
– Спасать твоих принцев, маленькая Дочь Нимуэ.
– Но… Матушка Синклер! Подождите!
Но давно умершая шотландка шагнула за пределы кольца грибов, окружавшего Дьявольское Чаепитие, и растворилась в вихре цветков жимолости, и Изола внезапно поняла, что в этой жизни они больше никогда не встретятся.
Трудный путь Изолы и Сумрака
Ветер хлестал по ногам Сумрака, летевшего сквозь ночь. Изола крепко обхватила его шею и изредка моргала, уткнувшись лицом в разноцветную гриву, такую же прохладную, как она всегда себе представляла. Копыта выстукивали по земле мерный эльфийский марш, испанское болеро.
С деревьев свисали странные лианы, похожие на петли лассо. Сумрак мчался вперед, и Изола чувствовала, как сокращаются мышцы его ног, как перекатываются под ней его гибкие кости. Ветви деревьев как нарочно цеплялись за волосы Изолы и хвост единорога. Пауки сплели огромную сеть в кустарнике, такую плотную, что Сумрак резко остановился, испуганно выпуская пар из ноздрей.
– Тихо, тихо, все хорошо, стой! – Изола вытащила кинжал Русланы и наклонилась, чтобы рассечь серебристые сети. Сумрак в страхе тихо заржал. – Все нормально, Сумрак, не шевелись!
Она разрезала спутавшую его передние ноги паутину, и Сумрак поспешил вперед, ударяя копытами по земле в ритме колотящихся в унисон сердец коня и всадницы.
Изола не узнавала эту часть леса. Здесь на бревнах и мхе цвели ядовитые красные цветы, и когда Сумрак наступал на них, в воздух поднимались струйки багряного дыма.
На Изолу нахлынула внезапная усталость. Мозг словно залил холодный расплавленный свинец. Вскоре он начал стекать ниже, собираясь в твердые шарики в ладонях и подошвах, и Изола устроилась на спине Сумрака поуютнее, вплетя пальцы в его гриву. Единорог замедлил бег, перейдя на рысцу, и принялся оглядываться по сторонам, словно выискивая, где бы прилечь. Хватка Изолы на рукояти кинжала ослабла, и острие резануло ее ладонь. Изола тут
