а сотрудничество с природой…
Рундельштотт поглядывал заинтересованно, что-то у меня вид больно умствующий, а я напряженно прикидывал, как же мне в этой ситуации извлечь личную выгоду. Я же демократ, а демократ прежде всего думает о собственной шкуре, на этом здоровом эгоизме зиждется просвещенное современное общество, опирающееся на законы и подзаконные акты.
– Что-то нашел?
Я покачал головой.
– Нет, но чувствую нечто. Смутно, как собака, что все понимает, но петь не может. Мы связаны со всем миром, но точно так же, как чувствуем запахи тел друг друга, так и природа чувствует нас.
Он сказал медленно, не сводя с меня пронизывающего взгляда:
– Юджин… если сумеешь понимать мир… даже и не знаю, что тогда сможешь.
Я зябко передернул плечами.
– Ладно-ладно, уже и так страшно. Словно в бездну заглянул!
Он спросил негромко:
– Другое интересно, как ты догадался, что наш хозяин противник короля Антриаса?
– Закон Больших Чисел, – пояснил я туманно, – или Больших Данных, описывающий состояние, когда они, Данные, переходят в новое понимание… Когда их набирается столько, что голова уже не вмещает, мышление начинает совершаться иначе! На интуитивном уровне, как у божьей коровки… То есть смотрю, как подстрижены розы в саду, как посыпан белый песок на дорожках, и понимаю, что этот человек не одобряет политику короля Антриаса по увеличению собственной власти за счет подавления вольностей высшего вельможного глердства!.. Все оставляет след, дорогой мастер!.. Сторонник короля стрижет кусты иначе, и хотя по одним кустам этого не определить, но когда смотришь на дорожки, кладку стен, линию веранды и покрой сапог нашего хозяина, то интуиция все это складывает и выдает абсолютно точный и взвешенный вердикт: виновен, надо вешать!.. Ну, не в прямом смысле, но вы меня поняли…
Он покрутил головой.
– Странно… Почему тогда у меня так не происходит?
– Мастер, – сказал я почтительно, – у вас мозг очень емкий, туда еще многое можно складывать, пользуясь вашей интеллигентностью и добротой! Даже ерунду всякую, как я часто делаю, а вот у меня мозг неразвитый, сла-а?абенький. Уже давно переполнился, больше не влезает. Потому он вынужден перейти к другим возможным видам мышления.
– Гм… а какие это?
– Среди них, – пояснил я, – есть и озарение, столь присущее Улучшателям, и сублимация, и внутреннее понимание сути вещей, что на самом деле, конечно, не понимание, а понимание в другом смысле, а то и в третьем. Человеческий мозг еще не те фокусы может выкидывать, мудрый мастер, такое и не снилось нашим пандавам и кауравам, а то даже горациям и курациям!
Глава 5
В полдень Понсоменер придержал коня, а когда мы догнали, сказал ровным голосом:
– Дождь.
Рундельштотт ответил так же ровно:
– Да. И сильный.
Я посмотрел по сторонам.
– Где? Я чо-то совсем сухой.
Фицрой засмеялся, Рундельштотт вздохнул.
– Скоро будешь мокрый, как утопшая мышь. Понс, этот лес с соснами пропусти, а вон в ту часть, видишь?
– Да, – ответил Понсоменер. – Там капля не прорвется до земли.
Когда мы въехали под защиту ветвей могучих дубов, громыхало уже не далеко за горизонтом, а почти над нами, потом стихло, но дождь обрушился сильный, струи воды чуть ли не в руку толщиной, мы видели, как на открытых местах земля сразу вспузырилась бульбушками, потекла вода, собирая мусор.
Фицрой снял с седла принцессу и усадил под деревом, а сам подошел к нам, пихнул меня в бок.
– Прикидываешься или в самом деле не чувствовал дождя?
– Не чувствовал, – признался я.
– Я тоже не чувствую, – сказал он, – зато все кричит, что будет дождь!.. И муравьи спрятались и закрылись, и бабочки, и стрекозы, и птицы не так кричали, и вообще все-все, даже цветы прикрылись… Теперь понимаю, ты не просто издалека, а очень издалека… Как-нибудь расскажешь?
– Обещаю, – ответил я.
