Вдали в правом коридоре распахнулась дверь, высунулась голова, донесся крик:
– Парламентера давайте сюда!
Вожак стаи отступил, кивнул мне в ту сторону.
– Топай. Но не вздумай ничего лишнего.
– Ребята, – сказал я немело, – вы что, еще не поняли, что я за?
Вожак коротко засмеялся:
– Поняли, но правила есть правила.
И, как в подтверждение, двое пошли за спиной, а я каждой фиброй чувствовал, как черные дула злобно и хищно рассматривают мою спину.
Дверь там держали открытой, я переступил порог, двое зашли следом, и дверь тут же закрыли.
– Стой здесь, – велел один из конвоиров. – Жди.
– Жду, – ответил я покорно. – Вся наша жизнь – ожидание. Достигнутый мир лучше и надежнее ожидаемой победы, вот зачем я здесь. А сам я вообще- то жду счастья… И чтоб много… И любви. Как думаете, почему в мире так мало любви?
Кроме двери в коридор, что за спиной, еще одна в стене напротив, мои конвоиры поглядывают туда, наконец вошли трое парней с автоматами в руках, разошлись в стороны.
Следом через порог переступил человек в дорогом сером костюме, при виде которого я сразу подумал, что мир со времен Средневековья вообще-то не очень изменился, несмотря на все гаджеты и девайсы.
Передо мной феодал, властный и свирепый, сумевший силой и пролитой кровью добиться могущества. С ним свита, что разорвет меня в клочья, стоит ему указать взглядом.
Мои конвоиры отступили и вышли в коридор, молча передав меня тройке телохранителей.
Я молчал, не зная, как себя держать, хотя пора бы, а он остановился шагах в пяти, высокий и свирепый, парни с автоматами продолжают держать меня на прицеле.
– Посредник, – проговорил он сильным звучным голосом, таким перекрикивают грохот танков в уличных боях, – это верный ход. Что скажешь?
Я указал взглядом на его охрану.
– Им слушать можно все?
– Почти, – ответил он. – Главное, та сторона готова выполнить мои требования?
– Почти, – ответил я, как и он. – Им это почему-то не нравится, но выхода пока не видят.
Он улыбнулся, как хищная рыба при виде сладкого мяса, его охранники начали посмеиваться, даже переглядываться, понравилось мое «почему-то», сразу видно, что я не один из тех, а именно посредник, которому по фигу кровные интересы обеих сторон, ботан тоже работает за бабки.
– Тогда, – сказал он, – пусть передают…
Я прервал вежливо:
– Вы же понимаете, они боятся, что вы их кинете.
Он изумился.
– Мне-то зачем?
– Причин может быть много, – напомнил я. – От личной вражды и соперничества до желания использовать этот козырь еще разок.
Он кивнул, лицо стало серьезным.
– Похоже, ты имел дело с беспредельщиками, парень. Но я человек серьезный, слово держу. Со мной можно иметь дело. Это все в моем мире знают.
– Тогда для начала торга, – сказал я, увидел его изменившееся лицо и поспешно добавил: – уточнения деталей, как произойдет передача и обмен, это же дело очень деликатное, могут быть подставы с обеих сторон, как вы понимаете, нужно все обговорить и утрясти… но сперва я должен убедиться, что с женщиной и ее детьми все в порядке.
Он сказал резко, дернув лицом:
– Я сказал, с ними все в порядке!
– Я посредник, – напомнил я. – Мне вообще-то все равно, что с ними, но я должен давать ясную и четкую картину, проверенную мною лично, вы это тоже понимаете… Такая профессия. Я как юрист, честное слово – честным словом, это благородно и красиво, но бумаги должны быть в идеальном порядке. А если нет, я должен отметить, где слабые моменты, а где… совсем слабые.
Он поморщился.
– Я же говорю, что мое слово… Ладно, ты в этом деле новичок, но учись работать с приличными людьми. Беркут, отведи к заложникам!.. Пусть поздоровается, убедится, что ей и ее детям не причиняли вреда, потом приведешь обратно. Нет, лучше сразу в мой кабинет.
– Спасибо, – сказал я. – Вам это ничего не стоит, но сильно облегчает дело.
