Фицрой оглянулся.
– Амулеты?.. Мощные?.. Юджин, подержи ее высочество!
Он так быстро сунул мне принцессу, что я не успел и подумать, как уже вытянул руки и принял ее, а он прыгнул к начальнику тюрьмы и быстро распахнул на его груди халат.
Я с неловкостью прижимал Адрианну к груди, хотел погладить по голове, как обиженного ребенка, но держу ее на руках, чуть ли не баюкая.
Она подняла голову, в детских чистых глазах укор и обида, а тоненький голосок показался безжизненным:
– Вы так жестоко сказали…
– Ваше высочество, – сказал я с великой неловкостью, – так надо было… Это прием.
Ее голос оставался таким же слабым и несчастным:
– Я знаю, но вы сказали так холодно и с такой убежденностью, что я поверила…
– Не надо такому верить, – сказал я. – Не надо! Это была попытка обмануть врага. К тому же мужчинам нельзя верить, вам не говорили?
– Говорили, – прошептала она, – но я все равно всем верю…
– Тогда и мне верьте! Я же тоже все!
– Знаю, – повторила она и зябко дернула узкими плечиками. – Но это прозвучало так холодно, будто вы какая-то огромная жаба.
Сзади прозвучал тихий голос Понсоменера:
– Вон там в углу сундук с амулетами древних!..
– Подержи, – велел я и, сунув ему в руки принцессу, ринулся к сундуку. Фицрой уже снял с убитого все кольца, кое-где попросту выламывая пальцы, мертвому они как бы ни к чему, увидел, с какой жадностью я бросился к сундуку, тут же оказался рядом.
– Что там?
– Понсоменер учуял волшебство.
Он даже не оглянулся на принцессу, торопливо ухватился за висячий замок в дужках.
– Тут заперто!
– Кто бы подумал, – сказал я злобно. – Понсоменер, открыть сумеешь?
Понсоменер со словами «Подержите» опустил принцессу на покорно подставленные руки Рундельштотта, мы отодвинулись, он сказал на ходу:
– Конечно!.. Тут все просто… Обычное заклятие замка, его даже деревенские колдуны знают. Мастер, вы откроете?
Рундельштотт приблизился, с трудом держа на руках принцессу, кивнул.
– Подержи-ка…
Фицрой протянул было руки, но вовремя вспомнил, что так трудно будет нагрести карманы добычей, и принцессу покорно, хоть и с неохотой, принял на руки Понсоменер.
Она доверчиво обвила его шею руками и опустила голову на грудь. Рундельштотт, освободив обе руки, подвигал ими в воздухе, растопырил и сказал страшно:
– Откройся.
Щелкнуло, я думал, замок исчезнет, но просто дужка выскочила из отверстия, замок закачался в петле.
Фицрой быстро выдернул и, отбросив, торопливо поднял тяжелую крышку сундука. Полыхнуло красно-синим огнем самоцветов, я чуть было глаза не прикрыл ладонью от неистового блеска, самоцветы не сами по себе, а все эти рубины, изумруды, бриллианты вделаны в амулеты, кольца, подвески…
Рундельштотт сказал нервно:
– Потом разберемся! Забирайте, сколько сможете, уходим как можно быстрее!..
– Кстати, – сказал я, – много было убежавших?
Понсоменер, не спуская из рук принцессу, покачал головой.
– Ни одного.
– Ты их… перевел в другую форму бытия?
– Нет, – ответил он. – Кто спускался, тот бы дрался, а не убегал. Мы это видели.
Рундельштотт сказал устало:
– Их бы казнили только за попытку скрыться. Такие тюрьмы поручают охранять самым преданным. Платят больше, но и требуют…
Мы с Фицроем набивали карманы, а Понсоменер быстро сказал Рундельштотту:
– Все не так. Подержите…
Рундельштотт протянул руки и принял принцессу, она положила голову ему на плечо и обвила шею руками, но Рундельштотт не слишком уж обмяк, не отводит острого взора жадных глаз от россыпей сокровищ.
А Понсоменер сорвал со стола скатерть и, вывалив на нее все из сундука, быстро завязал в довольно объемный узел.
