Рундельштотт протянул было ему принцессу, но Понсоменер предупредил:
– Мешок тяжелый! Лучше понесу я.
Рундельштотт протянул принцессу Фицрою, тот охотно принял ее на руки, она положила ему голову на плечо и нежно обвила шею руками.
– Быстро уходим, – велел я.
Мы с Понсоменером поспешили вперед, почти бежим, за нами Фицрой с затихшей на его руках принцессой, а Рундельштотт тащился последним, слабый настолько, что вряд ли смог бы отбиться даже от воробья.
Часть третья
Глава 1
Проходы в залы справа и слева зияют оскаленными провалами, от дверей не осталось и следа, пахнет гарью, а края откосов почернели от копоти.
Понсоменер поглядывает по сторонам, но помалкивает, только Фицрой крикнул за нашими спинами:
– Я в самом деле думал, Рундельштотт будет лишней обузой!
– А что, – ответил я, не оборачиваясь, – его нести не придется? Он выложился до капли!
– По себе судишь? – спросил Фицрой задиристо. – А вдруг у него силенок побольше?
– Помалкивай, – бросил я. – Ты несешь принцессу!
Он гулко хохотнул:
– И меняться не собираюсь!.. А ты займись остальными женщинами. Там найдутся и в твоем вкусе…
Я сказал строго:
– Не при ее высочестве, с ума сошел?.. Понс, собери женщин, загони всех в одну комнату и запри. Ключ можешь выбросить, можешь отдать мне. А я выброшу.
Он спросил в недоумении:
– А зачем тогда вам?
– А вдруг ты не сумеешь выбросить, – пояснил я. – Ты же у нас запасливый? Мастер, а мы займемся заключенными…
Фицрой сказал нервно:
– Ты что? Мастер у нас по высокому, а ты такое… Мастер, подержите…
Он передал Рундельштотту принцессу на руки, и мы вдвоем поспешили в центр этажа, он же центр и сердце всей крепости. Вбежав в зал, сразу увидели у дальней двери двух стражников в полных доспехах и с оголенными мечами в руках.
Оба сразу повернулись в нашу сторону.
– Крепость взята, – сказал я громко, – все ваши соратники убиты!.. Бросайте оружие!
Один спросил угрюмо, глаза его рассерженно блеснули в прорезь шлема:
– Зачем?
– Присоединитесь к заключенным, – объяснил я. – А потом вас освободят…
Он выставил перед собой меч, держа его обеими руками.
– Сражайся!
– Мы убили всех, – повторил я. – Их было тридцать или больше? После этого сразить двух дураков нам ничего не стоит. Сдавайтесь. И останетесь жить.
Он ответил высокопарно:
– Это не жизнь, а бесчестье…
Фицрой оттолкнул меня.
– Не вмешивайся!
Он принял удар чужого меча на свой клинок, но не перерубил, а дал соскользнуть, уклонился от второго противника, а я некоторое время смотрел, как он красиво дерется, наконец один получил смертельную рану в плечо, почти отделившую ему руку, и через пару секунд второй пропустил удар в голову.
Фицрой, чуть-чуть запыхавшись, сказал быстро:
– Как-то нечестно, мне показалось… а так вот хоть немного…
– Ты прав, – согласился я. – Хотя мне правым быть не обязательно, но все же что-то иногда скребет.
Он молча смотрел, как я переступил через их тела и открыл дверь. Комната пустая, если не считать расставленные по углам мотки толстых веревок. Пол из каменных плит, но в центре широкий люк.
Я потянул на себя кольцо, люк тяжелый и массивный, снизу пахнуло нечистым воздухом и немытыми телами. Далеко внизу, даже не на уровне первого
