добычу.
Сразу несколько голосов проревели в упоении:
— Нет!.. Никакой пощады врагу!
— Ладно, — сказал я, — дадим достойный отпор душителям свободы и поджигателям войны!.. Приготовиться к законной и справедливой экспроприации награбленных у нас сокровищ!
Один из самых молодых матросов смотрел с таким восторгом, что на глазах выступили слезы, а голос прервался, когда сказал с надрывом:
— Какие великие слова!.. Отечество в кольце врагов… Дать достойный отпор душителям свободы. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях…
Фицрой взыграл, как боевой конь при звуках трубы, глаза заблестели, явно недодрался в прошлый раз или получил обидную плюху, жаждет сатисфакции.
— Золотые слова, — сказал он с чувством. — Пусть умрут стоя, я не против…
— Даже посодействуем, — подтвердил Ваддингтон. Он хищно щурился и поводил носом по сторонам как-то особенно зловеще. — Мы это с удовольствием… За справедливость!
Уже без волнения я опустил ствол на край борта и принялся ловить в прицел мачту. Задача непростая, если учесть, что волны поднимают и опускают оба корабля. Я напомнил себе, что опозориться невозможно, никто не понимает, что делаю, умолкли и стоят в сторонке, устрашенные, а я начал всаживать пулю за пулей в мачту чужого корабля, понимая, что если попадет хоть одна, то ветер сразу же доделает то, что не сумела разрывная пуля.
Крик восторга и ликования раздался такой дикий, что я поспешно посмотрел поверх прицела. Мачта, наконец-то срубленная попавшей пулей, взлетела, подхваченная ветром, и унеслась за корабль, где и плюхнулась в воду.
Грегор прокричал мощно:
— Идем на сближение!
Трое гвардейцев приготовили веревки с крючками, еще шестеро взяли в руки широкие переходные мостики, а Ваддингтон с обнаженным клинком в руке приготовился первым оказаться на чужом корабле.
Корабли сближались, я прокричал громко, перекрывая всполошенные крики на том корабле:
— Тихо! Всем молчать и слушать! Мы можем потопить вас в любое мгновение так же легко, как лишили вас мачты!.. Потому требуем полной сдачи.
Капитан крикнул срывающимся голосом:
— Кто вы?…
— Посмотри на флаг, — сурово сказал я. — И хотя ваш король поступил с нами предательски гнусно, мы по своему миролюбию оставим вам жизни.
Капитан закричал:
— Мы ни с кем не воюем!
— Уже воюете, — ответил я зловеще. — Ваш король нанес нам смертельное оскорбление. Уверен, наш король пришлет к вашим берегам эскадру и разнесет ваш проклятый город!
Фицрой крикнул:
— Как мы разнесли ваш причал в проклятом отныне Карбере! Все увидите!
Я повысил голос:
— Сложить оружие к этому борту, всем отойти к тому и сесть! Кто не подчинится… затопим весь корабль.
Капитан нехотя вытащил из ножен меч и зло бросил себе под ноги.
— Мы без мачты, вы сильнее, мы сдаемся.
— К тому борту, — напомнил я.
Капитан и его люди медленно, показывая, что ничуть не боятся, но вынуждены, отошли к тому борту и сели на дно.
Ваддингтон первым прыгнул через борт, за ним еще несколько его гвардейцев, что сразу же встали охранять трофейное оружие. Перебросили и мостки, хотя по ним можно разве что скатиться даже на возвышение на корме.
Остальные ринулись шарить по судну. Я с кривой усмешкой подумал, что добыча и не может быть велика, все-таки это не каравелла, тем более не галеон, нагруженный золотом, однако для этих людей и такое вот богатая добыча…
Почти час перетаскивали провизию и воду, еще раньше забрали все оружие, снимая с пленных перевязи и даже пояса, потом прошлись придирчиво по карманам, содрали все перстни и кольца, у капитана вообще все пальцы были унизаны, смотреть страшно.
Когда закончили, я напыжился и обратился с речью:
— Вернетесь в порт, вам расскажут, почему мы так себя ведем!.. Мы прибыли в ваш город как мирные путешественники, а нас схватили и бросили в тюрьму!.. Так что это ваш король отвечает и за ваши беды!.. Если поднимете мятеж, то, возможно, наш благородный и великодушный король и не станет
