внешне Алексей ничего особенного не замечал. На мгновение перед глазами мелькнул образ Айболита из далекого прошлого. Настолько неожиданно, что Леший не сразу понял, что это за странный человечек в камуфляже и очках ему вспомнился. Что-то до боли знакомое. Неожиданно, медленно пришло осознание, кто это такой, и старый воин, задумавшись, к чему бы это, пропустил момент, когда «Урал» покатился под горку, плавно набирая скорость.
Тяжелый грузовик с умопомрачительной скоростью мчался по дороге, плавно вписываясь в поворот. Прицеп – утяжеленный автобус, полный людей, покачиваясь на рессорах, следовал за ним. Все шло замечательно, пока грузовик не достиг переправы. Мостовой устой просел, подмытый за двадцать лет дождями, и в результате на дорожном полотне образовалась не бросающаяся в глаза выбоина. Небольшой трамплинчик, на который, будь скорость «Урала» чуть меньше, никто бы и не обратил внимания. Но скорость была такова, что автобус подпрыгнул почти на метр и тяжело опустился на дорогу. В креплении жесткого сцепа что-то хрустнуло, и по асфальту, громко звеня, запрыгала какая-то железка. «Урал», с болтающейся, как хвост, стальной балкой, помчался дальше, а автобус, проехав по инерции еще с десяток метров, замер прямо посередине моста.
Казалось, что вместе с ним замерло все в мире. На несколько секунд установилась мертвая тишина: заглох двигатель «Урала», затих ветер, вечно дующий в дельте Днепра, и даже деревья, густо растущие по берегам, опустили ветки. Леший тоже замер на секунду, боясь нарушить это шаткое равновесие. Тишину нарушил истеричный детский крик в автобусе, и словно по волшебству в мир вернулись звуки. К голосу Людочки прибавились крики других детей и взрослых, застрявших в автобусе, словно что-то жуткое терзало их и мучило. Словно услышав эти крики, полог из растений оторвался от воды и потянулся к мостовому пролету. Казалось, что весь мост ожил, зашевелился и потянулся к бронированной коробке с людьми.
Леший схватил переговорник рации и проорал:
– «Урал»! Автобус потеряли, вашу мать!
– Да видим уже, – голос Латышева был раздражен, слышался звук проворачивающегося в холостую стартера – грузовик никак не хотел заводиться.
«УАЗ» рванул вперед, словно молодой боевой конь. Лихо подпрыгивая на ухабах, он влетел на мост и со скрипом затормозил между шевелящимися заросшими перилами и автобусом. Леший всем своим нутром почувствовал злую энергетику голодного хищника, живущего на мосту. Неудивительно, что дети так кричат – с этого места хотелось бежать без оглядки, не разбирая дороги. В окна на Алексея смотрели множество перекошенных ужасом лиц его земляков. Первые ветки уже дотянулись до автобуса и робко ощупывали решетки, словно существо пыталось понять, как добраться до лакомства в этой странной упаковке.
Наконец-то завелся «Урал». Подавая задом, он медленно подъехал к потерянному им автобусу. Задняя дверь кунга распахнулась, и из нее выглянул старший из сталкеров. Словно реагируя на живое существо, к нему потянулось десяток лиан. Латышев выстрелил навскидку в ближайшую, оторвав побег от основного стебля, но на его место встали сразу два новых, вынудив сталкера захлопнуть дверь. Грузовик остановился в метре от переднего бампера автобуса. Оставалось лишь подвести штангу к креплению, вставить вылетевший костыль – и все, можно ехать дальше. Но для этого надо выйти наружу, а что-то подсказывало Лешему, что это растение тянется к людям не для того, чтобы пожать им руки. Старый воин посмотрел на прижавшихся к стеклам автобуса женщин и детей с расширившимися от ужаса глазами.
«Я должен довезти своих людей до безопасного места! Я больше не могу терять своих людей! Только не сейчас, когда счастливая жизнь для них так близко!»
Он выскочил из автомобиля и, подхватив по пути валяющийся на асфальте под ногами костыль, побежал к голове автобуса, перескакивая через ползающие под ногами ветви. Дверь кунга снова открылась, и Латышев попытался прикрыть Лешего выстрелами из помпового ружья, заряженного картечью, отстреливая тянущиеся к нему ветви, но скоро был вынужден переключиться на собственную защиту. Казалось, что ветки тянутся сразу со всех сторон и их становится все больше и больше. Леший навалился на тяжелую штангу сцепного устройства и с трудом повернул ее к бамперу «мерседеса». Не хватало пары десятков сантиметров.
– Назад подай чуток! – он проорал это что было сил, и не столько чтобы его услышали, сколько от боли: первые ветви обхватили ногу, и ее прошила сильнейшая боль. Весь стебель растения был усеян множеством шипов, которые, словно рыболовные крючки, впились в кожу сквозь одежду.
Латышев что-то прокричал за спину, и «Урал» послушно сдал назад на недостающее расстояние. Леший с размаху вогнал в отверстие костыль. «Все, дело сделано». На душе у него разлилось какое-то благостное спокойствие. Все стало неважно. Не важна боль, не важны терзающие его острые и, скорее всего, отравленные шипы растения. Он выхватил из ножен широкий охотничий нож и рубанул по вцепившейся в него ветке.
– Прыгай к нам! – Латышев стоял в дверях кунга, в какой-то паре метров от Лешего, и призывно махал рукой, но между ними уже появились несколько стеблей хищного растения, заставив Алексея отступить к своему «уазику».
– Уезжайте! – Орехов махнул ему рукой. – Увози людей, я выберусь.
Двери кунга закрылись, «Урал» дернул застоявшийся автобус, вырывая его из лап голодного растения, и, набирая скорость, помчался в горку, к ожидавшему его там второму грузовику.
Лишившись опоры, ветви вьюна еще некоторое время держались наподобие шалаша, словно не веря, что из его «рук» ускользнула такая добыча, но потом упали под собственной тяжестью на асфальт. Леший, хромая, успел добраться до двери машины, когда растение, словно осознав, что не вся добыча ушла из его цепких веток, кинулось на старого воина. Сразу несколько ветвей оплели ноги, вцепились шипами-крюками в спину. Все тело пронзила
