– Шурка! – вскрикнул, узнавая он. – Привет! Вот мать обрадуется! А я не сразу этой пигалице поверил, думаю, кто меня может ждать?
– Ромка, я здесь инкогнито. Матери ни слова.
Ромка нахмурил лоб, вспоминая, что означает 'инкогнито'. Что-то связанное с Хлестаковым или 'Горе от ума'? Наконец он спросил:
– А что случилось-то Шурка?
– Слушай внимательно, – сказала ему я, и, прихватив его за грудки, придвинула свое лицо к Ромкиному. – Во-первых, никому ни слова, особенно тем, кто будет спрашивать. Отвечай так, будто и в самом деле меня сегодня не видел. Во-вторых, мне нужна старая 'Волга', что стоит в гараже на улице Животноводов, заправь бензином, выезжай на трассу около Доронинского Луга, жди меня. В- третьих, если понадобиться твоя помощь, подойду к школе, как сегодня, радости от встречи со мной не выражай, ты меня не знаешь.
– Я и в самом деле тебя не узнал, что с собой сделала-то! Шур, а что за шпионские страсти? Украла миллион?
– Чужого мужа увела, вот от жены и прячемся, – с ходу придумала я.
– И чего? Жена к нам придет своего козла искать?
– Может. Поэтому я и страхуюсь.
– Шур, а тебе что, этот ее козел очень нужен?
– Нужен Ромка…
– Ну, раз нужен, хорошо,…всё сделаю, вот только школу придется прогулять, – хитро сверкнул глазом Роман.
– Благое дело, – подтвердила я, давая свое благословение. – Дуй.
И Ромка дунул вдоль Паши Ангелиной. Я, не спеша, побрела к магазину.
Как во многих магазинах сельской местности, в нашем торговля была смешанной. Тут можно было купить всё, продукты, предметы домашнего быта, одежду и даже запчасти для автомобилей и сельскохозяйственных машин. Магазин был открыт, и так как всё население, кроме малых детей и их мамаш, находилось на работе или учебе, покупателей было немного. Я выбрала практичную для деревенской жизни одежду для себя и Станисласа, джинсы, куртки на случай похолодания, кофточки и тенниски.
Отдельным пунктом стояла обувь для Станисласа, я купила ее, выбрав на глазок, с походом, размера на два больше. Выбрала большую и крепкую туристическую сумку на колесиках, покидала внутрь всякую снедь, банки с тушенкой, рыбные консервы, фляжки с растительным маслом и банку консервированных ананасов для избалованного Станисласа. У старушек приторговывающих около магазина я купила картошки, овощей и зелени, не избежав расспросов. Старушки живо заинтересовались моей персоной и огромной сумкой гремящей колесиками по асфальтовому пятачку у магазина.
– Издалека, дочка? – спросила одна старушка, остальные же навострили ушки, прикрытые платками.
– Проездом, бабуль, из Озерецка. Подарков племянникам прикупила, – я тряхнула сумкой, и в ней, металлически брякнули консервные банки, – да поесть в дороге.
– Это у нас подарки-то? В городе брала бы, у них там капитализм, чего хочешь купить можно.
– Не была я в городе, говорю же проездом. Да и цены у них, – пожаловалась я бабке, – в вашем дешевле, а вещи такие же, как и везде.
– Тяжело тащить-то, чай одна едешь?
– С мужем, бабуль, он машину заправляет.
– С мужем хорошо, – одобрила бабка. – Ну, будь здорова, дочка.
Старушки были удовлетворены и моими покупками и беседою.
Я потащилась по улице в направлении Доронинского Луга. Далеко, но ради конспирации попотеть можно. Издалека я заметила старую отцовскую 'Волгу', и прибавила ходу, колесики тяжелой сумки поднимали пыль на дороге, она забивалась в ноздри, оседала мельчайшей пудрой в порах и на накрашенных красной помадой губах. Ромка, пожалев меня, дал задний ход, и через минуту я уже забросила сумку в багажник и села в салон.
– Машина зверь! – констатировал Ромка. – Кормить хорошим бензином, век служить будет!
– Она и так век служит, – сказала я, вспомнив отца сидящего за рулем и щурящегося на яркое солнце. Откидывая козырек от солнца, в виниловом кармашке которого хранилась иконка божьей матери, он шутил, что я похожа на солнышко, потому, что у меня веснушки, и имя у меня солнечное – Саня, от английского sun.
Не уберегла иконка. Правда, разбились они не на отцовской 'Волге', а на служебной машине, по вине нерадивого водителя, поплатившегося за свою небрежность и своей жизнью тоже. После аварии, Анастасия, взявшая меня на воспитание, загнала машину в кооперативный гараж, и, строго настрого запретив всем чадам подходить к автомобилю, забыла о ней. Но старшие братья, подростками, периодически гоняли мотор, тренируясь на бедняжке, менять запчасти, обучаясь вождению трактора и автомобиля. После, приобретя собственные средства передвижения, передали заботу о 'старушке' Филиппу, а затем и Ромке. Анастасия в мальчишечьи забавы не совалась, и вряд ли знала, что 'Волга' на ходу.
– Давай, подвезу, – предложил Ромка, включая зажигание.
– Нет, Ромка, возвращайся в школу. И наш уговор помни, если ты мне понадобишься, найду в школе.
– А если выходные? – спросил дотошный Ромка.
'И вправду, как я не продумала?'. Я щелкнула Ромку по носу и похвалила:
– Молодец. Разведчиком будешь. Я тебе записочку положу в скворечник, на старой березе, за школой.
– Ты бы еще НЭП вспомнила! Нет скворечника, уж лет сто. Под дверь гаража подсунешь, а я каждый день проверять буду. Тем более Животноводы прямо на Доронинский Луг и трассу выходят. На машине удобно.
– Спасибо, брат! – расчувствовалась я.
– Ну ладно, Шурка, садись к рулю. – Ромка вышел из машины и смотрел, как я устраиваюсь на водительском месте, убираю ручной тормоз и трогаюсь с места. В зеркале заднего вида я видела, как, махнув мне на прощанье рукой, Ромка пошел назад в поселок.
От Коровинского до деревни Житино, где ждал меня Станислас, два километра по трассе. Съехав с нагретого полуденным солнцем асфальта, я, подпрыгивая на ухабах, въехала на житинскую территорию. Колесные колеи зарастающей проселочной дороги, были размыты весенними дождями и высушены жарким летним солнцем. 'Старушка' жаловалась всеми внутренними органами, но тянула, тяжело въезжая на пригорки и переваливаясь через них, резво съезжала до ближайшей колдобины. В багажнике угрожающе бились о жесть набитая консервами сумка и запасная канистра с бензином.
Я загнала 'старушку' на боковую дорогу, за сарай, и, вытащив сумку и канистру, направилась к калитке. Стук топора раздавался по притихшей округе. Станислас колол дрова. Увидев меня с тяжелой ношей, по- хозяйски воткнул топор в плаху и, прихрамывая, направился ко мне. Взял сумку из моей руки и присвистнул:
– Ого!
– Зато я купила всё необходимое, – затрещала я, – а, главное, тебе удобную обувь!
И еще тушенку, картошку и всё, всё, всё!
– Как же ты дотащила этот магазин на колесах? – спросил Станислас.
– Пришлось попотеть, но вообще-то я за рулем! – весело сообщила я.
– И где это чудо техники? Почему не загнала во двор? – спросил рачительный хозяин, поставив сумку и канистру в сенях.
– Оставила на боковой дороге, за сараем, – торопилась доложить я, – с трассы ее не видно. Сюда загнать ее сложно, кругом одни рытвины, нормального подъезда нет.
Если начнется дождь, отсюда не выбраться, а с боковой…
– Согласен. Ну-с, пойдемте, посмотрим на это…
Не закрывая калитки, мы двинулись за сарай. 'Старушка', как новенькая, стояла на дороге, нагреваясь на солнце. Я подала ключи Станисласу, он открыл дверь и в лицо ему пахнул горячий виниловый воздух.
