насчет моей матери.
– Друзья моих друзей мои друзья, – витиевато начал он, приглашая нас в святая святых, свой кабинет. – Прошу, пока вы решаете свои проблемы, я спущусь вниз.
– Так любезно… – заторопилась я, но Артём меня одернул.
– Спасибо, чел. Буду перпендикулярен.
– А на здоровье, – хмыкнул Паук и вышел за внушительные двери.
Мы посмотрели вслед ему. Я опустошенно опустилась в огромное кожаное кресло.
– Уф! Я все время боялась, что он меня разоблачит!
– Тяжела жизнь шпиона, – кивнул головой Артём.
Я поднялась из удобного, поглотившего меня кресла и уступила место Артёму. Он присел к компьютеру и размял пальцы как пианист перед концертом.
– Ну что там у нас? – спросил он нетерпеливо.
– Вот, – я вынула из сумочки диски и положила их на стол перед Артёмом в порядке приобретения, ткнув в первый пальцем – сначала эта.
– О'кей, – сказал Артём, установив диск в дисковод. От жидкокристаллического экрана шел свет и отражался в его очках. По стеклам очков пробежали цифры, графика, схемы, глаза за стеклами расширились и решительно сжатые губы свернулись трубочкой и присвистнули.
– Что? Что это? – затрясла я его за короткий рукав рубашки.
– По-моему мы сделаем Глоуб! – сказал он громким шепотом.
– Это точно их разработки, не наши?
– Идем в одном направление, но у них…принципиально другие, проще,…более мощные что ли…
– Это для нас важно? Есть ли смысл в промышленном шпионаже, если у нас есть подобное?
Но Артём, похоже, не слышал меня.
– Теперь я вижу свои ошибки. Боже как просто! – простонал он. – Он гений!
– Кто?
– Тот, кто сидит в Глоуб!
– А кому собственно принадлежит компания?
– Черт его знает! Всем известно, что совет директоров это кучка марионеток, вот только кто режиссер неизвестно никому.
– Ерунда. Акции распределены четко, у кого большинство, тот и кукловод.
– Подставное лицо, и вся недолга, – отмахнулся Артём.
Я подала ему следующий диск. Теперь Артём взял его бережно, будто он драгоценный, ни о каком панибратском отношении ни шло и речи. Снова побежали цифры, непонятные знаки, куски текстов. Однако ожидаемой реакции от Артёма не последовало, он спокойно просмотрел файл до конца и вынул диск.
– Ну, что? – удивленно спросила я.
– Абсолютно ничего интересного для нас. Немного отличий, но результат схож.
– Но это Глоуб?
– Я бы сказал, что похоже на сборную солянку из наших и глоубовских. Фигня.
Я была в замешательстве, ведь из-за этого диска убили Еремеева! Из-за фигни!
Станислас не похож на профана. Отличить зерна от плевел он способен.
– Скажи, Артём, а Станислас разбирается в этом? Он мог бы почувствовать разницу между информацией на первом диске и на втором?
– Станислас? Станислас мог бы отличить информацию, не читая диск, по запаху!
Вот это характеристика, я даже испытала чувство гордости за своего любимого. От самого Артёма! Сложив руки ладошками, я умоляюще взглянула на Артёма, и он взял в руки третий диск, который я скопировала дома с карты памяти. Я отвернулась к окну, меня более не интересовали цифры, пробегающие по лицу Артема, но звук, который он издал, привлек мое внимание снова. Звук был подобен звуку воздуха, выходящего из прохудившегося шара надутого гелием.
– Откуда это у тебя? – шепотом спросил Артём.
– Да, так…
– Мне моя жизнь еще дорога. За это Ставицкий со товарищи попарят мне ноги в тазике с бетоном, а ополоснуть привезут к Веретёнке. Веретёнка хоть и мелкая, но мне хватит.
– За глоубовский файл? – ошарашено спросила ничего не понимающая я.
– Какой к чертям глоубовский! Это то, над чем мы паримся вот уже который год!
Это единственное, что может дать нам отрыв от Глоуб! И это гуляет по рукам…
Владелец Глоуб родную маму продаст, что бы заполучить это…
– Тсс! – успокоила его я. – Не переживай, все будет о'кей.
– Александра, я всегда знал, что ты умница, но теперь я в этом сомневаюсь. Это копия, а где оригинал?
– Не волнуйся, ничего такого, что бы мы ни смогли пережить. Всё в моих руках, и я контролирую ситуацию.
– Хотелось бы верить, – он устало закрыл глаза. Я убрала все диски в сумку и проверила, не остались ли следы нашего пребывания в компьютере Паука.
Артём позвонил Пауку, и тот обеспечил нам беспрепятственный выход из бельэтажа.
На выходе из интернет-кафе я взяла Артёма за руку и, гладя в глаза за стеклами очков, сказала:
– Прости, что втянула тебя. Мне не к кому обратиться. Не беспокойся, наше свидание останется тайной. И ты ни с кем не делись. Поверь мне, ничто не будет во вред 'Хадраш текнолоджи'. Я знаю, ты много сделал для этого проекта.
– Да уж, руки чешутся отнять, но это всего лишь копия… – сказал успокоившийся Артём, – береги себя, и, если что, обращайся.
Глава восьмая
Вернулась я поздно. Совесть мучила, хотелось всё рассказать Станисласу, но я понимала, что сегодняшний вечер последний мирный в нашей жизни. Если я ошибаюсь, и завтра мы не будем по разные стороны баррикад, то все равно Станислас не простит мне мое самовольство и умолчание. Он встретил меня у калитки, помог донести нетяжелую сумку. Нетерпеливо спросил:
– Ну?
– Всё о'кей.
Похоже 'о'кеем' я заразилась от Артёма. Станислас не стал наседать на меня, подождал, когда я сниму туфли, вытащу из сумки и положу на стол привезенные продукты. Увидев бутылку шампанского, присвистнул:
– У нас сегодня праздник?
– Да, завтра ты зарегистрируешь авторские права, и в нашей игре в прятки не будет смысла. Глоуб Коммьюникейшн прикажет долго и счастливо жить. Давай отметим это радостное событие.
Я достала с полки наши потрескавшиеся чашки и дунула в одну и в другую.
Станислас снимал фольгу с горлышка бутылки.
– Что-то ты не весела… – спросил он с подозрением. – Уж не случилось ли чего?
– Нет, что ты! – заверила я его и улыбнулась печальною улыбкой.
– Ну нет, ты меня не обманешь, рассказывай! – приказал он и плеснул пенящийся напиток в чашки.
– Просто грустно, что заканчивается наше приключение. Вернемся к жизни, в которой нас нет друг у друга. Ты будешь занят и не найдешь даже времени поболтать со мной по телефону. Тем более Наталья Леонидовна…
– Бабские бредни, – определил Станислас с усмешкой, – никто не посмеет мне навязывать Натали.
Никто – это Владимир Станисласович, отец. Вот возможность вызвать его на откровение. Я протянула
