– Ладно, – уступил Мастерсон, – просто чтобы разговор поддержать, спрошу: вот пройдет час или около того, и превращусь я в летучую мышь. Зачем сажать меня в камеру? Разве мыши-вампиры на людей нападают?
– Хватает и того, что ты нападаешь на скот, – ответил Уайетт. – Во-первых, это чужая собственность, во-вторых, если тебя заметит ковбой, он будет вправе застрелить тебя.
– К тому же, – добавил Холидей, – вчера ночью я не успел тебе и слова сказать, как ты упорхнул из лагеря Джеронимо. Еще неизвестно, сколько и чего людского остается в твоих мышиных мозгах. Мы с тобой давненько дружим, и я не хочу думать, будто ты нападешь на меня, если рядом не окажется коровы.
– Как бы там ни было, Том пришел, дабы лично засвидетельствовать обращение и попробовать найти способ ему помешать, – сказал Морган. – Что толку заранее спорить, станешь ты мышью или нет? Скоро сами во всем убедимся.
– Хорошо, хорошо, – пробурчал Мастерсон. – Однако меня все равно не отпускает ощущение, что вы устроили мне розыгрыш. Куда проще поверить в такую версию: вернувшись в город, я надрался до полного беспамятства и забыл, где оставил одежду.
– Жаль, Джеронимо не наложит вампирское заклятие на Фина Клэнтона, – посетовал Холидей. – Улетел бы он тогда куда подальше, с глаз долой.
– Я слышал, что ты ездил к ним на ферму, – сказал Верджил. – Что там произошло?
Холидей в деталях пересказал историю визита к Клэнтонам.
– Выходит, Айк, Билли и старик Клэнтон вернутся завтра и приведут несколько сот мексиканских коней? – подвел итог рассказу Верджил.
– Если верить Фину, – напомнил Холидей. – Если он сумел отползти под навес, и при нем была фляга с водой, он пожалуется на меня своим.
– Тебе могут предъявить обвинение в убийстве, – предупредил Морган. – Джонни Биэн у Клэнтонов в кармане.
– Он шериф, зато Верджил – маршал, – сказал Холидей. – Кто стоит выше в пищевой цепи?
– Тот, у кого стволов больше, – улыбнулся Морган.
Уайетт тем временем глянул в окно.
– Времени осталось не так уж и много, – сказал он. – Бэт, давай проводим тебя в камеру.
Морган отвел Мастерсона в заранее приготовленную камеру и закрыл за ним дверь.
– Эти решетки сработал для нас Бантлайн из сверхпрочной латуни, – сообщил он. – До последнего прутика и петельки. Бэт никак отсюда не вырвется, верно, Том?
– Теоретически, – ответил Эдисон и подошел к камере.
Мастерсон снял сюртук и аккуратно сложил его на стуле подле кровати.
– Итак, – старательно изображая беззаботность, сказал он, – раз уж я у вас на попечении, когда принесут ужин?
– Как только зайдет солнце, и мы узнаем, чтo ты ешь, – ответил Морган.
– Бред какой-то, – сказал Мастерсон. – Со мной все хорошо. Чувствую себя как обычно.
– Скажешь то же через час – и ты волен идти, – произнес Верджил.
– Надеюсь, когда поймете, что Док все выдумал, вы посадите сюда его вместо меня, – пробурчал Мастерсон.
– Мне не привыкать к ночевке в тюрьме, – ответил Холидей. – Хотя эта ночь станет самой удобной.
Потом, не сговариваясь, все разом замолчали. Прошло пять минут, затем еще пять. Солнце начало тонуть за горизонтом, и Верджил включил в конторе электрический свет.
– Это необходимо? – спросил Морган.
– А что такого? – ответил Верджил.
– Он же вроде как во тьме преображается…
– Электрический свет не помеха, – заверил Эрпов Холидей. – Бэт станет мышью после заката. Джеронимо ни словом не обмолвился о том, что должно быть темно.
– Вдруг он не знает про электрический свет? – предположил Морган.
– Еще как знает, – ответил Холидей, припомнив встречу с оборотнем. Джеронимо запросто мог послать в стан врага воина, обращенного кошкой или крысой.
– А если и не знает про электричество, то уж точно знает, какой свет дает костер, – добавил Уайетт.
– Да он просто старый жулик, – сказал Мастерсон. – Я напился и…
Он замер, не договорив.
– В чем дело? – встревожился Морган.
Мастерсон молча уставился на него, и дальше все произошло как ночью накануне: журналист начал превращаться в огромную летучую мышь. Лицо вытянулось, уши заострились и встали торчком, клыки выросли и теперь отражали искусственный свет. Мастерсон вытянул руку в сторону Эдисона, и тот попятился… глядя, как рука становится крылом, а на пальцах вырастают когти. Мастерсон открыл рот, но вместо слов с его губ сорвался пронзительный,
