38
Следующие три недели Ковбои неприятностей чинить не решались, и единственной заботой Холидея и Эрпов оставался Мастерсон. В облике летучей мыши он подчинялся голым животным инстинктам, у него не сохранялось ни человеческой памяти, ни мыслей; всякий раз он улетал подальше от людей и питался кровью скотины. Зато в облике вампира-человека он старался соблюдать закон, однако кровожадная сущность постепенно брала верх. Эрп и Холидей не слышали, чтобы Мастерсон нападал на кого-то из горожан, хотя он вполне мог загрызть какого-нибудь путешественника или работника фермы за пределами города.
Старый Бэт – тот, что был до перестрелки – хотел вести себя примерно, а новый презирал моральный кодекс тех, кто поистине стал для него чужеродным видом.
Холидей навестил Эдисона на следующий день после перестрелки, дабы поинтересоваться, нет ли чего-то, что если не снимет проклятья, то хотя бы не даст Мастерсону приблизиться к борделю Кейт. Эдисон обещал покопаться в европейских легендах, поскольку о людях-вампирах в Америке он еще ни разу не слышал. Наконец, два дня спустя, изобретатель прислал за Холидеем.
– Что нашли? – спросил дантист, входя в кабинет.
– Вряд ли вам понравится, – ответил Эдисон. – Многое из найденного материала – просто мифы и легенды.
– Надо же что-то делать, – не сдавался Холидей.
– Ну хорошо, – тяжело вздохнув, сказал Эдисон. – Во-первых, ступайте к зеленщику и купите у него столько чеснока, чтобы хватило развесить над каждым окном и каждой дверью борделя.
– Чеснока? – выгнул брови Холидей.
– Ничего не гарантирую, – повторил Эдисон. – Я лишь пересказываю то, что удалось выяснить.
– Так, хорошо, чеснок. Что еще?
– Пусть все дамы в заведении наденут крестики, желательно на шею – там, где вампир их обязательно заметит. Если кто-то из дам по некой причине не может надеть крестик, пусть носит его в качестве броши.
– Том, вы шутите? – нахмурился Холидей. – Бэт, сколько я его знаю, даже порога церкви не переступал.
– Не могу заранее обещать, что на него подействует. Могу лишь заверить вас: я не шучу.
– Так, ладно, что еще?
– Если Бэт на вас нападет, то его, теоретически, можно убить – пронзив грудь деревянным колом.
– Другой способ есть? – спросил Холидей. – Я не собираюсь разгуливать по улицам с колом в кармане.
Эдисон беспомощно пожал плечами.
– Пока еще неясно, убьет ли вампира прямой солнечный свет, но больно ему будет очень и очень.
– Что же тогда Джеронимо и Римский Нос не обратят свои племена в вампиров?! – не выдержал Холидей.
– Надо полагать, они об этом подумывают, – сказал Эдисон. – Правда, тогда им придется нападать на врагов ночью. И потом, согласно обнаруженным мною сведениям, Бэт и подобные ему создания в светлое время суток могут чувствовать себя в безопасности, только находясь – опять-таки это непроверенные данные – в гробу, наполненном землей с их родины.
Холидей насупился.
– Землей Канзаса?
– Я просто пересказываю прочитанное и не настаиваю на достоверности узнанного.
– Ладно, что-нибудь еще?
– Теоретически, вампир не может перейти поток воды. К рассвету он должен спрятаться в гробу – хотя эту часть, думаю, можно игнорировать, поскольку у Бэта гроба нет. Еще он не отражается в зеркале и не может без приглашения войти в дом – каковым, наверное, можно считать все, от заведения Кейт до конюшен. Вообще, ограничений для вампиров множество. Будете слушать все?
– Нет, – отказался Холидей, – если еще что расскажете, я точно решу, что вы сочиняете. Ни черта в это не верится, – поморщился он. – Эх, стыдно, конечно, однако чеснока я все же куплю.
– Не забудьте про кресты, – напомнил Эдисон. – Особенно если девушки покидают заведение – скажем, сорвать цветок в саду или выпить чаю на задней веранде.
Холидей кивнул.
– Тогда куплю чеснок и крестики, – он снова насупился. – Кейт это не понравится.
– Визит Бэта ей понравится еще меньше.
– Возможно, – без особого энтузиазма согласился Холидей.
